Истина стоит жизни - [8]
Вскоре после завершения переговоров громкий бой барабанов призвал женщин деревни исполнить церемониальный танец, соответствующий важности события. На центральную площадь вышли молодые африканки с замысловатой прической промазанных глиной волос, в таких же, как у мужчин, набедренных повязках, украшенные множеством разноцветных фаянсовых ожерелий и спиралями из толстой медной проволоки, которые так туго охватывали руки над локтями и ноги у щиколоток, что показались вросшими в тело. При свете огромных костров женщины двигались по кругу то быстрыми прыжками, то медленно и плавно, останавливались вдруг, заламывали руки, извиваясь всем телом, и сопровождали свои движения протяжным пением… Бертон наблюдал это зрелище с непроницаемым лицом, ничем не выдавая перед африканцами своего впечатления: белый человек должен оставаться для них высшим существом!..
Наутро караван двинулся дальше на юго-запад, и сам военачальник племени отправился вместе с ним до следующей большой деревни, чтобы никто не смел причинить путешественникам никакого вреда.
Первый месяц пути приближался к концу. Англичане все больше страдали от лихорадки. Спик переносил болезнь сравнительно легко, но Бертон в иные дни не мог уже ехать верхом. Тогда на двух шестах укреплялся наподобие гамака лоскут парусины, и шестеро ваньямвези, поделив свой груз между другими носильщиками, поочередно несли больного музунгу через густые вечнозеленые леса предгорий Узагары.
В путанице ветвей и лиан зеленоватые обезьянки с черными мордочками невозмутимо глазели на проходящий караван и, удовлетворив свое любопытство, длинными прыжками скрывались в чаще, перекликаясь пискливыми, пронзительными голосами. В воспаленном мозгу больного обладатели этих голосов рисовались животными невероятной и отвратительной формы, с туловищем пиявки и человеческой головой, которая не росла на шее, а торчала из кровоточащей груди… Обремененный думами о делах экспедиции, Бертон в бреду ощущал себя разделенным па два существа, которые постоянно пререкались и ссорились между собой. Наконец, припадок проходил, больной обливался потом, но еще долго шумело в ушах, во всех членах чувствовалась чрезвычайная слабость и встать не удавалось из-за сильного головокружения…
Такова в Африке тропическая лихорадка. Преходит день, и человек начинает чувствовать себя почти здоровым; но вдруг снова холодеют пальцы ног, от них к пояснице поднимается озноб, затем появляется ломота в плечах, начинает болеть голова, глаза горят, все тело как бы воспаляется и становится остро чувствительным к любому прикосновению, а потом снова мучительный жар и бредовые призраки…
Но надо было двигаться вперед, и больные англичане весь день проводили в пути, один в голове, другой в хвосте каравана. А на стоянках, где только и встречались Бертон со Спиком, изнуренные жарой и болезнью, они сквозь зубы обменивались нетерпеливыми замечаниями о делах, в которых так нужна была здравая рассудительность…
С тех пор как перестал доноситься по вечерам пушечный выстрел с «Артемизы», слухи о смерти консула Хамертона не раз будоражили караван.
— Это известие истинно, — утверждал Саид бин Салим. — Я обнаружил три куска материи, порванной крысами: это верный признак чьей-то смерти. А материя алого цвета: значит, умерший был англичанин.
Не убежденный этими доводами, Бертон тем не менее слишком хорошо помнил, в каком состоянии он оставил своего друга и покровителя. И вот, наконец, слухи получили подтверждение. Торговый караван, двигавшийся вдвое быстрее, обогнал экспедицию в нескольких переходах от Зунгомеро; хозяин, арабский негоциант, присутствовал на похоронах консула в Занзибаре.
Уже три дня караван стоял в одном переходе от последней деревни вазарамо. Об этой деревне шла молва как о самой опасной. Белуджи отказывались идти дальше, носильщики галдели и ссорились с охраной. Достоверные сведения о смерти Хамертона, которого каждый считал своим защитником, усилили брожение. Притихший шейх Саид, тревожась о сохранности своего непрерывно умножавшегося в пути имущества, нашептывал своим рабам какие-то тайные инструкции.
Для англичан кончина консула Хамертона означала большую потерю, которую оба переживали горячо и искренне. Почти полгода пользовались они в Занзибаре его безграничным гостеприимством, но это было пустяком по сравнению с теми действительно важными услугами, которые консул оказал экспедиции.
Хотя экспедицию финансировали, кроме Королевского географического общества, еще и такое влиятельное учреждение, как Форейн Оффис, и такое богатое, как Ост-Индская компания, в распоряжение путешественников поступила всего тысяча фунтов стерлингов. Руководители имперской политики и распорядители несметных капиталов пока не совсем ясно представляли себе, какие непосредственные выгоды сулит африканский поход двух исследователей. И президент Географического общества, ознакомив Бертона и Спика с бюджетом экспедиции, мог поощрить их лишь следующим напутствием: «Все в ваших руках. Будет успех, будут и деньги!» Только благодаря опыту подполковника Хамертона, его авторитету у местных властей и купцов, благодаря его участию в закупке снаряжения и вербовке персонала экспедиция вообще смогла отправиться в глубь континента.
