Истина стоит жизни - [56]

Заметив улыбку гостя, старый Бид сказал:

— Это моя невестка и мой маленький внук. Они живут теперь со мной: мой единственный сын погиб в Индии в пятьдесят седьмом. Он был, так же как и вы, капитаном…

— Я вам сердечно сочувствую, сэр, — пробормотал Спик.

— Да… Из всех англичан, которые были там, он, наверное, был меньше всех виноват перед индийцами. Месть слепа… Однако, что ж это я, — спохватился Бид. — Я пригласил вас вовсе не за тем… Садитесь. Я очень рад, что вы пришли. Мне хотелось многое вам сказать… — старик вдруг умолк, и стал внимательно рассматривать Спика.

— У вас так много книг, сэр… — заметил Спик, пряча неловкость.

— Да, тут многое осталось еще от моего отца. Я унаследовал от него этот дом. Он сдавал его жильцам. Они и сейчас живут в своих квартирах и даже приносят мне иногда какие-то деньги. Но мне кажется — это между нами, что они мне ужасно задолжали! — старик улыбнулся и хитро посмотрел на Спика, склонив голову набок. — Вам удобно здесь? — спросил он затем, видя, как Спик ерзает в узком жестком кресле с высокой спинкой, украшенной сверху рельефом виноградных гроздей. Хотите пройдем в гостиную?..

Но Спик уже понял, что обстановка, гостиной, очевидно, окажется еще более убогой. И хотя Бид, по-видимому, нисколько не стеснялся своей бедности, даже будто не замечал ее, Спик решил не испытывать лишний раз его самолюбие и поэтому сказал:

— Нет, что вы, сэр, мне вполне удобно.

— Ну и превосходно. Поговорим о делах, а потом Энн — это моя невестка — угостит нас чаем. Мы, видите ли, отвыкли от светского порядка: мы пьем чай вечером. А обедаем днем, как простые крестьяне! — Бид даже засмеялся тихим довольным смехом. — В последние годы, с тех пор как умерла моя жена, у нас редко кто-нибудь бывает, — добавил он.

После первых же фраз мнение Спика о Чарлзе Биде совершенно переменилось. Раньше ему казалось, что крупный ученый в любой обстановке должен выглядеть величественно и внушать людям благоговейную робость, а этот добрый старик вызывал лишь чувство невольного сострадания к его нынешнему очевидному упадку.

«Неужели его ученые труды не принесли ему никакого состояния?» — подумал Спик. До сих пор в его представлении научный успех как-то автоматически связывался с успехом материальным. «Зачем он позвал меня? — продолжал раздумывать Спик. — Судя по всему, едва ли у него есть какие-нибудь новые научные идеи, могущие пригодиться при современном уровне знаний. Может быть, он просто хочет развлечься мною, чтобы скрасить однообразные часы своего одиночества?» Спик уже готов был пожалеть о том, что пришел, и только мысль об обещанном чаепитии почему-то поддерживала в нем интерес к этому дому.

— С чего же мне начать? — произнес между тем Бид как бы про себя, но без замешательства. Так уверенный в себе профессор произносит перед настороженной аудиторией пустые, но необходимые «вводные» слова. — Пожалуй, я выскажу вам сначала те мысли, которые могут быть вам скорее всего и непосредственно полезны… Вы не удивляетесь моему интересу к вам? — отвлекся вдруг доктор Бид. — Я люблю молодежь. И люблю науку. Следовательно, я вдвойне люблю молодежь, которая приходит в науку и представляет, таким образом, ее будущее. — Голос у Бида был несильный, со старческой хрипотцой, и говорил он как-то очень мягко, почти ласково. — Да… видите ли, я наблюдал за вами там, в зале, во время обсуждения вашего доклада. Доклад был очень интересен, но в нем были уязвимые места. На одном из таких мест Мак-Куин вас и поймал. Я видел, что вы растерялись— и я сочувствовал вам. Конечно, Мак-Куин неправ, хотя он, может быть, и верит в свою аргументацию. Но вы-то, чем можете вы эту аргументацию разбить?

— Признаться, сэр, у меня еще недостаточно фактических данных, чтобы спорить по научным проблемам, касающимся Нила, — ответил Спик, едва скрыв раздражение: кем бы ни был этот старик в прошлом, но теперь ему ли поучать его, Спика?

— Хорошо, что вы понимаете это. Однако кое-что вы могли бы возразить Мак-Куину уже сейчас. Собственно, то, что он говорил о Лунных горах и дороге в Буганду, можно оставить без внимания: все это точно так же не подтверждено, как и ваша догадка, которая мне лично кажется более близкой к истине. Но против сделанного им сопоставления периодов разлива Нила и выпадения дождей над экватором надо возразить. Подайте-ка сюда, пожалуйста, эту штуку…

Бид указал на глобус. Спик с усилием поднял тяжелый прибор, поставил его между собой и стариком и приготовился вытерпеть скучную лекцию о давно известных вещах.

— Вот смотрите, — продолжал доктор Бид, повернув глобус так, что вся Северо-Восточная Африка от экватора и до устья Нила оказалась у них перед глазами. — Здесь, у экватора, в районе предполагаемого истока Белого Нила с октября по май идут дожди. Реки и озера наполняются, очевидно, в ноябре, и остаются переполненными декабрь, — январь, февраль и, может быть, еще март, не так ли? Затем интенсивность дождей ослабевает. От этого района до Египта, где разливы реки наблюдаются летом, расстояние, как мы видим, около трех тысяч миль, а если принять во внимание излучины реки, то, вероятно, и больше.