Истерзанные души: легенда Примордия - [7]

— Да.

— Чтобы найти меня?

— Чтобы быть с тобой. Он сказал, только ты сделаешь меня счастливым.

V

Приют Святого Сердца был огромным зданием, верхние этажи которого утопали во тьме. Впрочем, генералам не пришлось долго ждать. Уже через несколько минут карлица, представившаяся, как Камилла, принесла свечи. Она повела троицу в форме по гулким галереям, заваленным грязью и мусором, и вниз — пролетами крутой лестницы — в лабораторию доктора Тализака.

Он работал в яме — этого требовала секретность и сами эксперименты. Вместо кафеля под ногами генералов лежала утоптанная грязь. Место смердело стылой землей, и это довершало картину. Пахло могилой, и они видели ее детей, куда бы ни кинули взгляд. Мертвецы были рабочим материалом Тализака. Они лежали повсюду, лишенные голов и частей тел. Он и не думал экономить. Во многих случаях, у трупа не хватало только одной конечности или ее части. Там — губ, здесь — глаза.

— Где он? — осведомился Урбано.

Камилла простерла руку над ковром из трупов и указала в стылый угол гигантской комнаты, где ждал Тализак.

Потрясенным генералам доктор показался одной из собственных жертв: ужасным, невообразимым экспериментом над плотью.

Он был подвешен на крюке, проколовшем губы, к устройству, чье предназначение генералы постичь не могли. Болтался на нем, словно рыба. В приступе безумия или гениальности, он создал себе внешнюю матку. Полупрозрачный пузырь висел у его живота, покачиваясь между тонкими ногами. Внутри была жизнь.

— Монгроид, — прошептала Камилла.

Монтефалько отвел глаза от кошмарной утробы и ее сокращавшегося содержимого, и воззвал к ее владельцу.

— Тализак, — сказал он: — Нам кое-что от тебя нужно.

Тализак обратил блуждающий взгляд на Монтефалько. Когда он заговорил, деформация рта так исказила слова, что понять их было невозможно. Камилле пришлось переводить.

— Он говорит: что? Что именно?

— Нам нужен кошмар, который устрашит самого дьявола, — сказал Монтефалько: — Зверь зверей. Ужас, что изгонит чудовищ из города.

Тализак издал странный звук — возможно, рассмеялся, содрогнувшись на крюках. Тварь в его матке ответила на движения родителя — спазмами.

— Как, черт возьми, ему это удалось? — выдохнул Богото, прикрыв рот рукой.

— Не шепчитесь, — оборвала Камилла: — Он этого терпеть не может.

— Генерал спрашивает, как Тализак забеременел, — сказал Урбано.

На этот раз губы Тализака пришли в движение. Он ответил сам. Одним словом.

— Наука, — сказал он.

— Правда? — спросил Урбано. Он собрался с духом и перешагнул через несколько изуродованных тел, чтобы рассмотреть Тализака поближе: — Я рад это слышать. Было бы горько знать, что здесь вершилось насилие.

Вновь Тализак рассмеялся, хотя никто из генералов не понял — над чем. Вскоре смех обовался. Он снова заговорил. На этот раз им потребовались услуги Камиллы.

— У него есть голем, который вам подойдет, — сказала карлица: — В ответ он просит вас кое-что ему пообещать…

— Что же? — спросил Монтефалько.

— Не вредить его детям.

— Этому? — спросил Монтефалько, кивая на содрогавшуюся матку.

— А, — сказал Тализак: — Эо мье дтя.

— Что он сказал? — обратился Урбано к Камилле.

— Это его дитя, — ответила карлица.

Монтефалько пожал плечами.

— Мы не причиним вреда этому Монгроиду, если получим собственное чудовище, — проговорил он: — Я даю тебе слово.

— Хорошо, — сказала Камилла. Затем, не дожидаясь реакции Тализака, добавила:

— Он предпочел бы, чтобы вы больше не приходили сюда все вместе. Только генерал Монтефалько.

— Я не возражаю, — сказал Богото, стряхивая ужас и отступая назад: — Если он даст нам монстра, пусть рожает хоть тысячу мелких тварей — лишь бы они держались от меня подальше.

VI

Люсидик лежала рядом с любовником на покрывале в пятнах крови и пота, и смотрела на луну в окне.

— Наша связь… она не может быть долгой.

— Почему?

— Чтобы такие, как мы, нашли свое счастье? — спросила она: — Это противоестественно. Ты убил моего отца. Я должна тебя ненавидеть.

— А ты отдала меня Агонисту — на адские муки. Это я должен ненавидеть тебя.

— Какая восхитительная мы пара.

— Может, нам стоит вернуться в пустыню, — сказал Крайгер: — Там безопаснее.

Люсидик рассмеялась:

— Только послушай себя. Безопаснее! Это мир должен бояться нас. Никак иначе.

— Я просто хочу сохранить… надежду.

Люсидик протянула руку — провела лезвием по предплечью Крайгера.

— Мы не можем покинуть Примордий, — сказала она.

— Почему? Он погибнет в огне, рано или поздно. Уйдем.

— Любовь моя, этот пожар начали мы, ты и я. Надо досмотреть до конца.

Крайгер кивнул.

— Если хочешь.

— И все кончится.

— Кончится? Зачем ты это говоришь?

— Тише, любимый. Так будет лучше, вот увидишь, — она склонилась над ним и поцеловала: — Сделай это ради меня.

— Почему бы и нет, — сказал Крайгер.

— Ты останешься?

— Я останусь.

Книга пятая Кошмар Примордия

I

Договорившись с Тализаком о чудовище, три генерала — Богото, Урбано и Монтефалько вернулись в главный штаб и стали ждать. Богото тревожился больше всех. Он видел множество битв, тел, разорванных на куски, вдыхал вонь горящих волос и костей, но от кошмаров лаборатории Тализака ему стало не по себе.

Он решил поступить так, как часто делал в трудные времена: отправился в ночной город, чтобы отыскать утешение у женщины по имени Грета Сабатье, гадалки. Хотя он пришел бы в ужас, если бы другие генералы узнали об этом, за многими его деяниями стояли ее советы: так он возвышал одних и низвергал других, и даже вел военные компании. Чем страннее становилась жизнь в Примордии, тем больше Богото полагался на мудрость Сабатье. Он верил, что ее картам открыта его судьба. В мире, где все дышало безумием, и ничему нельзя было доверять, искать ответы у гадалки с колодой засаленных карт казалось естественным.