Истерли Холл - [5]
Его голос теперь тоже дрожал. Рядом с ней стоял не взрослый сильный мужчина, а испуганный мальчуган, понявший, что жизнь и надежды опять рухнули.
Они немного постояли вместе, потом она выпрямилась.
– Я смогу помочь больше, у меня будет…
Голос отца прервал ее:
– Послушайте меня.
Он стоял, полуобернувшись, не глядя на них. Трубку он положил на полку над очагом. Масляная лампа рядом с жестяной банкой, в которую их мать складывала деньги для оплаты жилья, совершенно закоптилась. Эви забыла ее помыть. Она должна это сделать вот прямо сейчас. Должна переломить их судьбу, должна все делать правильно. Она помоет лампу. Отец продолжал:
– Послушайте меня. Я ваш отец, я несу за вас ответственность, так что прекратите шуметь. Я не потерял работу, я поменял ее. Слышите? Я поменял работу.
Теперь он повернулся к ним лицом.
Джек отпустил ее. Они оба ничего не понимали. Как он мог поменять свою работу, ведь он был старший забойщик? Отец кашлянул, как будто в подтверждение своих слов, и взглянул на руку. Потом взял трубку с полки, стиснув ее так, что пальцы побелели.
Джек сделал шаг к нему, схватил его за руку и тряхнул с такой силой, что табак высыпался из трубки на коврик. Он пристально смотрел отцу в глаза. Тот не произносил ни слова. Оба молчали. Эви ничего не понимала. Что происходит между отцом и сыном?
– Мне предложили… – Голос отца был сиплым, как будто ему больно было произносить слова.
– Расскажи, – заговорил Джек, лицо его стало таким же белым, как все его недавно вымытое тело. У шахтеров всегда белое тело, потому что они не бывают на солнце. Интересно, почему в голове появляются такие глупые мысли именно в тот момент, когда происходит что-то ужасное? Она увидела, что папа стряхнул пальцы Джека, как будто не мог выносить его прикосновения. Теперь он поднял руку.
– Ради семьи. Я согласился на работу, которая всем нам поможет, вот и все.
Он напрягся, слегка приподнявшись на носках и сжавшись – такую позу принимает Джек, когда выходит на ринг. И брат как будто подражал ему. А ее они исключили – она осталась по другую сторону ринга.
– Что же ты сделал? – задал вопрос Джек, но его голос звучал так, будто он уже все знал или боялся, что знал. Его лицо теперь было лишь в дюйме от лица отца. – Что, черт побери, ты сделал?
Теперь он снова рычал.
– Предлагают только одну работу – крепильщика. Ты же не согласился на нее? Ни один Форбс не перейдет на сторону Ублюдка Брамптона. Нет, папа, нет!
Он отшатнулся и босыми ногами принялся пинать сушилку, стоявшую рядом с жестяным корытом. Эви бросилась вперед и стала оттаскивать его назад, как можно дальше от отца. Джек вывернулся. Она снова схватила его за плечо, стараясь держать крепче и радуясь, что мама на крыльце не видит всего этого. Не должна она это видеть.
– Подожди, Джек, дай папе сказать. – Голос ее теперь был ровным и напряженным. – Пусть он говорит.
Она переместилась и встала между ними, тяжело дыша от страха и потрясения, потому что в воцарившемся молчании Эви поняла по смущенному выражению глаз отца, что да, Боб Форбс действительно перешел на другую сторону. В шахте Брамптона крепильщики не должны были состоять в профсоюзе горнорабочих, они состояли в профсоюзе Брамптона, эдаком «клубе руководства». Таков был метод Брамптона управлять шахтами. Он натравливал одних на других, тем самым ослабляя их, разделяя и властвуя.
Отец снова заговорил, по-прежнему стиснув трубку.
– Работу мне предложили, когда Фред Скривенс потерял ноги. Хороший заработок, и вовсе не в управлении, как ты думаешь, Джек. Это работа десятника по креплению, я отвечаю за безопасность, и, повторяю, заработок очень хороший. Как крепильщик я вместе с другими постепенно лишу Брамптона возможности разделять нас. Я стану возводить мост между шахтерами и управлением. Кроме того, нам нужны все деньги, которые мы только сможем заработать, и как можно скорее, потому что никто не знает, какие условия нам предложат, когда в силу вступит Акт о восьмичасовом рабочем дне[3]. Но то, что я знаю наверняка, это что нас ожидают большие беды, и ты это тоже знаешь.
Папа замолчал. С минуту ни один не произносил ни слова. Оба стояли замерев.
Никогда, Эви знала, она не забудет этой сцены – две неподвижные фигуры друг против друга перед пылающим очагом, с одной стороны папино кресло, с другой – мамино. В полной тишине слышно было только тиканье часов да треск и гудение огня, бросавшего отблески на сушилку, корыто, циновку, шкафчик для посуды, который они когда-то нашли на берегу, когда собирали уголь и принесенные морем доски.
– Подумай об этом, мой мальчик, ведь в следующем году мы перейдем с двенадцатичасовой смены на восьмичасовую, а нас кто-нибудь спросил об условиях? Представители профсоюза взялись протолкнуть соглашение. А ты слышал, что они обсуждают? Кто-нибудь слышал? Нас обошли, и теперь из-за этого идет уже речь о забастовке. Кто знает, сколько времени у нас есть, чтобы накопить деньги и на забастовку, и на дом? Кто знает, сколько времени у меня есть, чтобы попытаться соединить обе стороны, если я вообще смогу это сделать. Тут есть чем заниматься.
История борьбы, мечты, любви и семьи одной женщины на фоне жесткой классовой вражды и трагедии двух Мировых войн… Казалось, что размеренная жизнь обитателей Истерли Холла будет идти своим чередом на протяжении долгих лет. Внутренние механизмы дома работали как часы, пока не вмешалась война. Кухарка Эви Форбс проводит дни в ожидании писем с Западного фронта, где сражаются ее жених и ее брат. Усадьбу превратили в военный госпиталь, и несмотря на скудость средств и перебои с поставкой продуктов, девушка исполнена решимости предоставить уход и пропитание всем нуждающимся.
В Истерли Холле подрастает новое поколение. Брайди Брамптон во многом похожа на свою мать. Она решительная, справедливая и преданная. Детство заканчивается, когда над Европой сгущаются грозовые тучи – возникает угроза новой войны. Девушка разрывается между долгом перед семьей и жгучим желанием оказаться на линии фронта, чтобы притормозить ход истории. Но судьба преподносит злой сюрприз: один из самых близких людей Брайди становится по другую сторону баррикад.
Действие романа писательницы из ГДР разворачивается на строительстве первой атомной электростанции в республике. Все производственные проблемы в романе увязываются с проблемами нравственными. В характере двух главных героев, Штробла и Шютца, писательнице удалось создать убедительный двуединый образ современного руководителя, способного решать сложнейшие производственные и человеческие задачи. В романе рассказывается также о дружбе советских и немецких специалистов, совместно строящих АЭС.
В юности Луду пережила психологическую травму. С годами она пришла в себя, но боязнь открытых пространств осталась с ней навсегда. Даже в магазин она ходит с огромным черным зонтом, отгораживаясь им от внешнего мира. После того как сестра вышла замуж и уехала в Анголу, Луду тоже покидает родную Португалию, чтобы осесть в Африке. Она не подозревает, что ее ждет. Когда в Анголе начинается революция, Луанду охватывают беспорядки. Оставшись одна, Луду предпринимает единственный шаг, который может защитить ее от ужаса внешнего мира: она замуровывает дверь в свое жилище.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
Сейфеддин Даглы — современный азербайджанский писатель-сатирик. Его перу принадлежит роман «Сын весны», сатирические повести, рассказы и комедии, затрагивающие важные общественные, морально-этические темы. В эту книгу вошла сатирическая баллада «Карьера Ногталарова», написанная в живой и острой гротесковой манере. В ней создан яркий тип законченного, самовлюбленного бюрократа и невежды Вергюльаги Ногталарова (по-русски — «Запятая ага Многоточиев»). В сатирических рассказах, включенных в книгу, автор осмеивает пережитки мещанства, частнособственнической психологии, разоблачает тунеядцев и стиляг, хапуг и лодырей, карьеристов и подхалимов. Сатирическая баллада и рассказы писателя по-настоящему злободневны, осмеивают косное и отжившее в нашей действительности.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
Близнецы Фил и Диана и их мать Глэсс приехали из-за океана и поселились в доставшееся им по наследству поместье Визибл. Они – предмет обсуждения и осуждения всей округи. Причин – море: сейчас Глэсс всего тридцать четыре, а её детям – по семнадцать; Фил долгое время дружил со странным мальчишкой со взглядом серийного убийцы; Диана однажды ранила в руку местного хулигана по кличке Обломок, да ещё как – стрелой, выпущенной из лука! Но постепенно Фил понимает: у каждого жителя этого маленького городка – свои секреты, свои проблемы, свои причины стать изгоем.