Истерли Холл - [18]
– Везет же некоторым! Как хорошо переметнуться в десятники! Известно, как это называется.
Джек остановился, но отец сказал:
– Брось.
Бен налетел на него, толкнув его вперед.
– Вперед, парень, оставь его Сэму.
Джек услышал, как Сэм, выходя последним из клети, сказал:
– Извини, Эрик, я, кажется, тебя пнул? Должно быть, потому, что я что-то услышал. Будет умнее с твоей стороны, если ты заткнешь пасть, а мозги, наоборот, раскроешь пошире.
Джек мельком взглянул на Мартина. Тот пробормотал:
– Да кто такой этот Эрик, чтобы высказывать тут свое мнение? Кретин собачий, тупица… Нам нужен десятник, который был бы на нашей стороне, мы все так думаем, так что забудь об остальных.
Он поднял голову и крикнул:
– Ты слышал, Эрик?
Да, они вместе, и Джек наконец улыбнулся от всей души в первый раз за сегодняшний день. Они все одновременно прижались к стене, когда мимо них проехали к клети вагонетки, груженные углем. Вагонетки тащили шотландские пони, а мальчики-откатчики прикрикивали на них, чтобы те шли быстрее. Одна смена кончилась, начиналась другая. Скоро и Тимми получит своего пони, но сначала он поработает дверовым[8]. Его задачей будет обеспечивать постоянный приток воздуха. Улыбка исчезла с лица Джека. Дверовой может заснуть в темноте. Его рабочее место освещается только слабым светом лампы. А если он заснет, его может раздавить, врезавшись в закрытые ворота, сорвавшаяся вагонетка или телега откатчика. Надо будет еще раз поговорить с Тимми, чтобы он не забывал открывать ворота вовремя.
Лампы освещали самую ближнюю зону. Повсюду бегали крысы, под их шагами вздымалась пыль, люди напрягали голос, стараясь перекричать лязг вагонеток, ржание пони и весь этот неумолчный шум. Когда они подошли к рабочему месту Фреда Скривенса, где остались его стол и ящик крепильщика, в полутора километрах от забоя, Джек кивнул отцу:
– Ну что, давай!
Отец принес с собой топор и пилу – придется либо рубить новые опоры, либо использовать старые. В шахте это была самая опасная работа. Фреду отдавило ноги, когда он вытягивал опору, чтобы переставить ее в другое место, и крыша обвалилась. Его отволокли в ящике для угля обратно к вагонетке, спасибо откатчику. Мальчишка блевал всю дорогу. Что ж, Джек криво усмехнулся, чем раньше парень привыкнет к кровавым зрелищам здесь, внизу, тем лучше для него.
Фреда отвезли в больницу, и он долго не умирал. Пока он жив, у его семьи есть дом, так что ему имело смысл цепляться за жизнь, какую бы боль он при этом ни испытывал.
– Ну что там, переехала супружница Скривенса к родственникам? – спросил Джек, ни к кому конкретно не обращаясь. Сквозь шум и шарканье раздался голос Сэма:
– Последнее, что я слышал, ее брат забирает ее к себе в Гофорн вместе со всем выводком.
Теперь Фред Скривенс может умереть.
Вместо того чтобы свернуть к рабочему месту Фреда, отец продолжал идти вперед.
– Эй, Боб, ты знаешь, куда идешь? – окликнул его сзади Бен, когда они прошли поворот.
– Я иду с вами, Бен. С сегодняшнего дня ни один из вас не пройдет к своему месту, пока я не проверю, что все в порядке. Как я могу написать отчет, если я не видел, что там творится?
Он кивнул в сторону ящика, где ему предстояло писать отчеты в перерыве между осмотром опор, проверками накопления газа и воздушного потока, отслеживанием подъема шахтных вод и состояния насосов, присмотром за дверовыми, чтобы не засыпали в темноте и вовремя открывали и закрывали ворота, так чтобы воздушный поток не усиливался больше необходимого.
Джек схватил отца за руку.
– Проверяй крышу! Не вытаскивай опоры, пока не проверишь. Не стоит умирать ради прибылей этого мерзавца. Нет смысла вытаскивать самые старые опоры, он это прекрасно знает. Это опасно. Опоры поставлены не просто так, для этого были серьезные причины, черт возьми!
Он закашлялся. Проклятая пыль.
– Не пыли, Март, ради бога, старик.
– Прикрой нос, Джако, – проворчал Мартин.
– Не бери на себя заботу об опорах, сынок. Они есть, правда? И все тут, – ответил отец. В свете ламп на их лица цвета сепии ложились глубокие тени.
Они прошли еще милю, уже под морем. Да, отец будет хорошим крепильщиком, хотя мысль об этом застряла у Джека в горле вместе с проклятой пылью. Март будто читал его мысли, когда сказал:
– Ну что, Боб, тебя уже приняли в Клуб Брамптона?
Он слушал, как отец проворчал в наступившей тишине:
– Придется вступать, а почему нет? Я буду знать все, что происходит, и какие планы в голове у администрации.
Остальные кивнули, и заговорили о голубях, метании колец, гончих собаках и рисовании. Джек и Мартин продолжили обсуждение будущих переговоров о переходе на восьмичасовую смену, которые должны начаться в январе 1910 года.
Джек бурчал:
– Погоди, вот увидишь, Брамптон урежет сдельные расценки, как только сократит часы в смене. Он только и ждет повода, чтобы это протащить. Не знаю, чего все орут про либералов и их налоги. Все, чего им будет недоставать, они возьмут с нас. Это ж будет совсем другой разговор, если налоги пойдут им, черт бы их побрал, а не на пенсии и лечение для нас. То есть, если Закон о национальном страховании пройдет, они его тут же выпрут. Или мне следует с шиком сказать «отвергнут»?
В Истерли Холле подрастает новое поколение. Брайди Брамптон во многом похожа на свою мать. Она решительная, справедливая и преданная. Детство заканчивается, когда над Европой сгущаются грозовые тучи – возникает угроза новой войны. Девушка разрывается между долгом перед семьей и жгучим желанием оказаться на линии фронта, чтобы притормозить ход истории. Но судьба преподносит злой сюрприз: один из самых близких людей Брайди становится по другую сторону баррикад.
История борьбы, мечты, любви и семьи одной женщины на фоне жесткой классовой вражды и трагедии двух Мировых войн… Казалось, что размеренная жизнь обитателей Истерли Холла будет идти своим чередом на протяжении долгих лет. Внутренние механизмы дома работали как часы, пока не вмешалась война. Кухарка Эви Форбс проводит дни в ожидании писем с Западного фронта, где сражаются ее жених и ее брат. Усадьбу превратили в военный госпиталь, и несмотря на скудость средств и перебои с поставкой продуктов, девушка исполнена решимости предоставить уход и пропитание всем нуждающимся.
Юрий Мамлеев — родоначальник жанра метафизического реализма, основатель литературно-философской школы. Сверхзадача метафизика — раскрытие внутренних бездн, которые таятся в душе человека. Самое афористичное определение прозы Мамлеева — Литература конца света. Жизнь довольно кошмарна: она коротка… Настоящая литература обладает эффектом катарсиса — который безусловен в прозе Юрия Мамлеева — ее исход таинственное очищение, даже если жизнь описана в ней как грязь. Главная цель писателя — сохранить или разбудить духовное начало в человеке, осознав существование великой метафизической тайны Бытия. В 3-й том Собрания сочинений включены романы «Крылья ужаса», «Мир и хохот», а также циклы рассказов.
…22 декабря проспект Руставели перекрыла бронетехника. Заправочный пункт устроили у Оперного театра, что подчёркивало драматизм ситуации и напоминало о том, что Грузия поющая страна. Бронемашины выглядели бутафорией к какой-нибудь современной постановке Верди. Казалось, люк переднего танка вот-вот откинется, оттуда вылезет Дон Карлос и запоёт. Танки пыхтели, разбивали асфальт, медленно продвигаясь, брали в кольцо Дом правительства. Над кафе «Воды Лагидзе» билось полотнище с красным крестом…
Холодная, ледяная Земля будущего. Климатическая катастрофа заставила людей забыть о делении на расы и народы, ведь перед ними теперь стояла куда более глобальная задача: выжить любой ценой. Юнона – отпетая мошенница с печальным прошлым, зарабатывающая на жизнь продажей оружия. Филипп – эгоистичный детектив, страстно желающий получить повышение. Агата – младшая сестра Юноны, болезненная девочка, носящая в себе особенный ген и даже не подозревающая об этом… Всё меняется, когда во время непринужденной прогулки Агату дерзко похищают, а Юнону обвиняют в её убийстве. Комментарий Редакции: Однажды система перестанет заигрывать с гуманизмом и изобретет способ самоликвидации.
«Отчего-то я уверен, что хоть один человек из ста… если вообще сто человек каким-то образом забредут в этот забытый богом уголок… Так вот, я уверен, что хотя бы один человек из ста непременно задержится на этой странице. И взгляд его не скользнёт лениво и равнодушно по тёмно-серым строчкам на белом фоне страницы, а задержится… Задержится, быть может, лишь на секунду или две на моём сайте, лишь две секунды будет гостем в моём виртуальном доме, но и этого будет достаточно — он прозреет, он очнётся, он обретёт себя, и тогда в глазах его появится тот знакомый мне, лихорадочный, сумасшедший, никакой завесой рассудочности и пошлой, мещанской «нормальности» не скрываемый огонь. Огонь Революции. Я верю в тебя, человек! Верю в ржавые гвозди, вбитые в твою голову.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.