Исследование авторитарной личности - [46]

М208, имеющий средние показатели по Е и F, высокие по РЕС, настаивает, по словам интервьюера,

...

что президент Рузвельт потерял на выборах несколько тысяч голосов согласно тем подсчетам, которые он сделал со своим отцом на основе сообщений по радио; отсюда можно сделать вывод, что официальные подсчеты были некорректны.

Хотя этот человек «против правительственной неразберихи и некомпетентности, за инициативу и соревнование», он пока испытывает безграничное доверие к социальному контролю со стороны соответствующих организаций:

...

«Наилучшими организациями для граждан, нужными для того, чтобы оказать влияние в своем округе, являются местные торговые палаты. Улучшая свой город, вы делаете его привлекательным и способствуете его процветанию». Он сказал, что вступил в торговую палату Сан-Франциско и что эта организация рассылает открытки всем жителям города, чтобы увеличить количество своих членов.

М656, Н , приговоренный к сроку за грабеж и подлог, был проинтервьюирован вскоре после смерти Рузвельта. Когда его спросили, что он считает сейчас самой большой опасностью для страны, сказал:

...

Правительство, которое у нас было и привело к войне, нацистская диктатура.

M109, Н , вышеупомянутый студент-токсиколог, убежден, что Рузвельт только претворял идеи Гувера. Это мнение нередко встречается среди предубежденных респондентов, рассматривающих Новый курс как узурпацию, или даже «воровство» идей у оппонента. На дальнейшие расспросы о Рузвельте он сказал:

...

Он узурпировал власть, чтобы сделать необходимое – он взял власти больше, чем нужно, и у него были подозрительные дела с Черчиллем и Сталиным, о которых мы ничего не знаем.

В результате представление об узурпаторе совпадает с понятием заговорщика, который занимается «секретными» делами в ущерб своей стране.

Постоянство и настойчивость, с которой высказывается идея узурпатора, а также абсурдный характер многих утверждений подтверждают, что мы не случайно назвали это «комплексом», поскольку идея эта основана на широкой и устойчивой психологической конфигурации. Насколько нам известно, в психологической литературе этому комплексу не уделяли никакого внимания, хотя связанные с ним конфликты необычайно распространены в западноевропейской драматургии. Отсюда следует предположить, что у данного комплекса на уровне динамики инстинктов имеются глубокие корни. Достаточно вспомнить самые знаменитые трагедии Шекспира: «Гамлет», «Король Лир», «Макбет», «Юлий Цезарь» и «Ричард III» – так или иначе они связаны с идеей узурпации. Тема узурпатора проходит красной нитью через все драмы Шиллера – от Франца Моора в «Разбойниках» до «Димитрия». Этому легко найти объяснение на социопсихологическом уровне, то есть на уровне достаточно поверхностном и абстрактном. Власть и привилегии, требующие жертв от всех, кто не пользуется ее преимуществами, возбуждают к себе отвращение и глубоко ранят стремление к равенству и справедливости, возникшее с развитием нашей культуры. В глубине души все считают любые привилегии незаконными. Однако каждый испытывает постоянное давление, вынуждающее его приспособиться к окружающему миру, к системе властных отношений. Процесс происходит на протяжении веков, и его результаты повлияли на структуру современной личности, стали ее неотъемлемой частью. Это значит, что люди научились подавлять свое отвращение к привилегиям, привыкли считать законным то, что раньше считалось беззаконием. Но поскольку привилегии неотделимы от людских страданий, то никогда с ними никто полностью не смирится. Поэтому к ним наблюдается исключительно амбивалентное отношение. И если их принимают сознательно, то отвергают бессознательно. Таким образом, возникает эмоциональный компромисс между вынужденным признанием власти и ее неприятием. Неприятие переносится с «легитимных» представителей власти на тех, кто хочет отнять власть у них же, кто в своих целях отождествляет себя с властью, но нарушает при этом кодекс существующих властных отношений. В этом случае идеальным объектом такого переноса становится узурпатор; его можно обвинить в «жажде власти», сохраняя при этом позитивное отношение к существующей власти. И все же в глубине души с этим уживается симпатия к узурпатору. Именно этот конфликт между такой симпатией и вытесненной агрессивностью является драматическим.

Вместе с тем есть основания думать, что все эти рассуждения недостаточны для объяснения комплекса узурпатора. Наверняка здесь участвуют глубинные архаические механизмы. Как правило, комплекс узурпатора связан с проблемой семьи. Узурпатор называет себя членом семьи, к которой не принадлежит, или как минимум претендует на права другой семьи. Можно отметить, что комплекс узурпатора является составной частью мифа об Эдипе, ведь он считает себя настоящим сыном приемных родителей, и эта ошибка ведет к трагическим последствиям. Со всеми оговорками можно выдвинуть гипотезу о том, что связано это с нередким наблюдением: люди боятся узнать, что на самом деле они неродные дети своих родителей. Этот страх основан на смутном ощущении, что семья, существующая в нашей цивилизации, не «дана от природы», что наше биологическое происхождение не совпадает с институтом брака и моногамии, короче, детей «приносит аист». Мы чувствуем, что у цивилизации ненадежный кров, что дом семьи стоит на шатком фундаменте. Мы переносим эту неуверенность на узурпатора, имеющего образ неродного сына, который психологически становится ритуальной «жертвой», а его гибель бессознательно приносит нам покой и уверенность. Очень может быть, что наше стремление «найти узурпатора» глубочайшим образом коренится в психологической природе.