Исследование авторитарной личности - [45]

5. Комплекс узурпатора

Цель, к которой полуосознанно стремится псевдоконсервативная ментальность, – установить диктатуру экономически сильнейших групп. Она должна быть достигнута посредством массового движения, которое обещает безопасность и привилегии так называемому «маленькому человеку», то есть растерявшимся членам среднего и нижне-среднего класса, цепляющимся за свой статус и кажущуюся независимость, если они объединятся с нужными людьми в нужное время. Это стремление проявляется посредством псевдоконсервативной идеологии в ее зеркальном отражении. Правительство, состоящее из избранных представителей, обвиняется в отступничестве от демократии. Рузвельт и Новый курс в особенности подвергались упрекам в стремлении к диктатуре и узурпаторстве. Таким образом, псевдоконсерваторы обвиняют прогрессистов как раз за то, что они хотели бы сами совершить; они используют свои обвинения как предлог «для разгона негодяев». Они призывают к защите демократии от ее «извращений», а сами, атакуя эти «извращения», стремятся окончательно ее уничтожить. Псевдоконсервативная идеология совпадает полностью с проекцией в психике.

Можно задать вопрос, отчего же люди, так любящие власть, если они действительно считают политику Рузвельта жесткой диктатурой, не одобряют и не поддерживают ее. Для этого есть несколько объяснений. Во-первых, социальные типы – представители псевдоконсерватизма, не относят себя к тем, кто извлек выгоды из Нового курса. Новый курс для них – это правительство безработных; и даже если они получают пособие по безработице, все равно это их возмущает, так как демонстрирует им то, чего они никак не хотят признать: их принадлежность к среднему классу утратила экономическое обоснование. Во-вторых, для них администрация Рузвельта никогда не была достаточно сильной. Они хорошо понимают, какое сильное противодействие оказывают Новому курсу конгресс и Верховный суд; им известно, или так кажется, на какие уступки должен пойти Рузвельт: он должен обеспечить высокие должности тем, кто находится в оппозиции к его курсу, например, Джесси Джонсу. Они кричат «диктатор», ибо хорошо поняли, что Новый курс – это вовсе не диктатура, и, как авторитарный образец, он соответствует их идеологии. И, наконец, их идея сильного человека, не важно, в каких терминах она выражена, связана с образом реальной силы: поддержкой наиболее мощных промышленных групп. Для них прогрессисты в правительстве – настоящие узурпаторы, и не столько потому, что они незаконно присвоили себе права, несовместимые с американской демократией, сколько потому, что они заняли положение во власти, предназначенное для «достойных людей».

У псевдоконсерваторов есть вполне определенное чувство «легитимности»: к легитимным руководителям относятся те, кто действительно управляет производством, а не те, кто обязан своей эфемерной властью формальным политическим процессам. На этот мотив, играющий существенную роль в предыстории германского фашизма, нужно обратить более серьезное внимание, поскольку он не совсем противоречит социальной реальности. Пока демократия остается действительно формальной системой политического управления, которая осуществила при Рузвельте вторжение в экономическое поле, но не затронула экономические основы, то бесспорно, что жизнь людей зависит от экономической организации страны и в конечном счете скорее от тех, кто управляет американской промышленностью, а не от тех, кто стал избранником народа.

Псевдоконсерваторы чувствуют ложность идеи демократического управления «от имени народа». Они сознают, что их судьба не зависит от похода к избирательным урнам. Однако их протест направлен не против опасного противоречия между экономическим неравенством и формальным политическим равенством, а против демократической формы как таковой. Не попытавшись дать этой форме демократии адекватное содержание, они хотят разрушить ее как таковую и привести к прямому управлению тех, кого они считают наиболее сильными.

Основу идеи диктатуры, которая состоит в том, что демократия нереальна при существующих условиях, можно подтвердить двумя цитатами опрошенных со средними показателями. М1223h, указав, что демократы становятся коммунистами, а профсоюзы нужно обуздать, замечает: «Народ не управляет страной».

М1225а высказывается о демократии осторожно: «Предполагается, что это должно быть правительство народных представителей».

На вопрос, существует ли она в стране, он отвечает коротко: «Нет», но тут же поясняет довольно стандартным: «У нас ее столько, сколько возможно».

Точно так же М1223h смягчает свою критику замечанием: «Америка все еще демократическая страна, но слишком быстро уходит от демократии».

Противоречивые высказывания этих двух людей показывают, что их сбивает с толку антагонизм между формальной политической демократией и реальным социальным контролем. Они понимают, что видят этот антагонизм. Однако им не хватает смелости объяснить его, и они отказываются от своих мнений, чтобы не выглядеть «нереалистичными». Конформизм действует как тормоз в их политическом мышлении.

Приведем два примера настоящих фантазий на тему узурпации.