Испытательный пробег - [5]

Рассказывая все это, ученый-консультант усаживал меня в кресло, покрытое потертым зеленым репсом. Усадив, боком присел напротив на низкую табуреточку. Копии писем лежали сверху на его столе, густо заваленном бумагами. Я их узнал.

— С чего начнем? — спросил он.

— Вы хозяин.

— А вы гость. Знаете ли, гость — это гость…

— Начнем с открытия.

— Никакого открытия, — обиделся он. — Не употребляйте гордого слова. Бред сивой кобылы — так это называется. Пачкотня в самом незатейливом смысле, и другого мнения на этот счет быть не может. Никак. Нафталин сыпал? По столовой ложке в канистру. Марганцовку на сковородке калил. А хотите ли вы знать, откуда вдруг появился в нашей сфере нафталин? Промелькнуло тут в популярном журнале мимоходом, что некий француз, дай бог ему здоровья, запатентовал новый вид горючего: бензин аж с нафталином! Но ошибочка одна, чур, чур, во Франции-то нафталином называют продукт разгонки нефти, на наш кристаллический нафталин совсем не похожий. Вот незадача! Путаница названий произошла, если не сказать терминов, шикарно слишком, а теперь все шибко грамотные, у нас все читают, и вот сыплют что попало, и лады. От нафталина, полагаю, вреда не будет, даже польза: свечи чище становятся, но говорить о повышении октанового числа, о получении таким наивным способом какого-то там качественно нового горючего, помилуйте, смешно по меньшей мере. — И он засмеялся тоненько, затряс седой головой. Ему и в самом деле было смешно. — Что же касается безвредных антидетонаторов, — продолжал, отсмеявшись, — их пытаются в промышленных масштабах получать из марганцовых соединений, верно, но аптечная марганцовка? Фи… это ж надо! Это ж я студентам буду рассказывать! Далее, совершенно неясно, что там мог позаимствовать Булыков, грамотный специалист, просто специалист, тут добавки «грамотный» и не нужно! Не могу понять! Я с Олегом Николаевичем мало знаком. О Яковлеве слышу первый раз. Что скажу? Олег Николаевич, ну как бы это, человек тихий, но жесткий, нашел — молчит, потерял — молчит. Это мое о нем личное мнение. Антр ну, как французы говорят, между нами, раз уж мы французов упомянули с их нафталином. Но при всем при том Булыков умен. Ловкий, лукавый, умный игрок. Четко знает, что нужно в данный текущий момент. А вот насчет его каких-то финансовых злоупотреблений… или как там? Упущений? Быть добровольцем в выяснении подобных обстоятельств… нет, нет, увольте. Малосимпатично. Не было у бабы заботы — купила порося. Для этого надо ревизию назначать, Геннадий Сергеевич, и проводить по всем правилам. И не нам с вами.

— Они написали…

— Они, наверное, не только по одному адресу написали. Да и почему вы полагаете, что это они, а не он или она? Знаете, как может быть, как бывает? Что вы! Весьма вероятно, у письма и того, и другого, и следующего, которое еще только идет куда-то в инстанции, будет один автор. Некий аноним. Мистер икс. Или — леди икс. Как вам больше нравится.

— Весьма вероятно. Но мое начальство видит во всей этой ситуации повод к серьезному разбирательству. Этика научного поиска, сложные взаимоотношения в научном коллективе…

— Случай совсем неподходящий. К тому же мне показалось: ваш заведующий противопоставляет изобретателя-одиночку научному коллективу. Это бесперспективно. Он решительно настроен, а здесь вопрос надо ставить весьма деликатно. В наше время… Знаете, у Гарина-Михайловского есть рассказ «Гений». Читали? Не помните? Жалко. Мы в студенчестве им буквально зачитывались и у себя на Стромынке, помнится, до хрипу спорили, его обсуждая. Сюжет весьма простой, но, согласитесь, любопытный. Коротко — некий безграмотный старик, у себя в подвале двенадцать лет оперируя с цифрами, сам помимо Ньютона и Лейбница — ну их! — открывает основы дифференциального исчисления. Значит, это он через двести лет после своих великих предшественников сам додумался. Чушь собачья! Я очень уважаю Николая Георгиевича Михайловского. «Детство Темы», «Студенты», «Инженеры» — в свое время это хорошо, это надо читать. Но в данном случае он совершил грубейшую, непростительную ошибку с далеко идущими не просто литературными намерениями. История математики убедительно показывает, что некоторые аспекты дифференциального исчисления понимал Архимед. Но вот в чем фокус — общий метод мог быть открыт только и непременно при высоком знании геометрии и алгебры, при овладении всем арсеналом знаний по этим дисциплинам, для чего надобно было, милостивые государи, знать результаты, полученные математиками по крайней мере нескольких поколений, и чего Архимед не знал. Да что я говорю, поколений? Высочайшая математическая культура требовалась, и ежели тот безграмотный или полуграмотный старец не знал Ньютона и Лейбница, то про их предшественников он уже совсем и слыхом слышать не мог и, значит, самостоятельно за двенадцать лет должен был проделать то, что проделали до него все математики, все человечество за две тысячи лет! Так-то вот получается. Попробуй-ка один за всех открой и докажи все теоремы и выводы верные сделай, не ошибись! Куда как прелюбопытно. Однако Михайловский настаивал, что был-де у него реальный прототип, да! Жил в Одессе старик по фамилии Пастернак. Николая Георгиевича сразу поддержал Алексей Максимович Горький, я полагаю, концепция рассказа Буревестнику пришлась весьма по душе и по времени рассказ в самую точку, в яблочко социальных интересов попадал.