Испытания - [49]

— Что-о? — Жорec вынул трубку изо рта — А компоновочная схема?

Яковлев посмотрел на него, увидел недоверчивое изумление на лице и почувствовал себя спокойнее.

— Двигатель оппозитивный, четырехцилиндровый, спереди, почти над осью; коробка и редуктор заднего моста в одном агрегате — сзади. — Он улыбнулся: почему-то появилась уверенность, что Жорес согласится.

— Да, — сказал Синичкин, задумчиво глядя в свою трубку, — это любопытно. Надо бы взглянуть, как это на бумаге.

— Хоть сегодня, после работы, — сказал Яковлев и встал.

— Годится. — Синичкин тоже поднялся.

К себе, в испытательный отдел, Яковлев вернулся с хорошим настроением, даже неприятный осадок в душе, оставшийся после утреннего разговора с Аллой, перестал ощущаться. Но, инстинктивно избегая встречи с ней, Яковлев шел не внутренними переходами, а дворами, хотя путь этот был длиннее.

Ворота лаборатории были открыты, механик и водители-испытатели уже выкатили автомобиль на подъездную дорогу полигона и теперь сидели на скамейке в тени под навесом. Их темно-синие комбинезоны с круглой желтой эмблемой института на нагрудном кармане резко выделялись на фоне светло-серой стены корпуса. Красные эмалевые шары защитных шлемов, лежащие в ряд на скамейке, казались горячими. Было тихо, приглушенный шум моторов с дальних трасс полигона лишь подчеркивал тишину безветренного, жаркого дня. Молодые, посаженные всего три года назад вдоль подъездной дороги тополя еще не успели разрастись, их прямые тонкие стволы с немногочисленными ветками отбрасывали четкие тени на белесое асфальтобетонное полотно.

— Ну что, начнем? — спросил Яковлев подходя, и сам отметил неискреннюю бодрость своего тона. Стало неудобно, что столько людей дожидаются его.

— Дорожники не дают «добро», — ответил пожилой техник и посмотрел вперед, приставив ладонь козырьком ко лбу.

Яковлев тоже взглянул в конец подъездной дороги, увидел красный сигнал светофора, запрещающий выезд на скоростную дорогу.

— У них сигнализация отказала, — сказал кто-то из водителей.

— Если это надолго, то, может, сначала — на площадку? — спросил Яковлев.

— Да нет, я звонил. Полчаса — не больше, — ответил пожилой техник. — Мы страховочные колеса даже не успеем поставить, Григорий Иванович.

— Ладно, подождем, — сказал Яковлев и тоже сел.

В лаборатории работа всегда шла ровно. Техники-механики и водители-испытатели знали свое дело, работали добросовестно, но без суеты, поэтому инженерам не было нужды давать какие-то мелочные указания. Так сложилось с самого начала, еще до прихода Яковлева. Может быть, потому, что руководила женщина? Яковлев раньше не задумывался над этим. И только сейчас, досадуя на себя, вдруг сообразил, что никогда не замечал, чтобы Синцова «отдавала распоряжения». Она почти всегда только рассказывала о том, что предстоит сделать, но почему-то все лаборантки, механики и водители знали, кому и чем заняться. Сейчас Яковлев вдруг понял, что и ему, и Сулину Алла тоже никогда не указывала, но выходило, что они делали работу в той последовательности и так, как нужно. Да и сам он, Яковлев, никогда не вмешивался в работу механиков и слесарей. В этом просто не было необходимости. И сейчас ему было особенно неприятно, что он сделал старому опытному механику глупое предложение, потому что переоснащать автомобиль для проводимых на площадке испытаний «вход в поворот» было делом трудоемким, да и последовательность видов испытаний не следовало менять.

«Я совсем сегодня не соображаю, — подумал Яковлев хмуро, и утреннее раздражение снова плеснуло в нем горячо, сами по себе сжались губы. — Я скоро на людей кидаться начну, если так пойдет. Никогда не случалось… чтобы так припекло. Видно, кончилось терпение…» Еще он думал с какой-то брюзгливой злостью об этих предстоящих сейчас испытаниях.

С автомобилем возились уже несколько лет, и это были не первые доводочные испытания. Многим, в том числе и Яковлеву, опытный автомобиль казался неуклюжей мешаниной частей уже устаревших и известных моделей, неудачной попыткой осуществить давно провалившуюся техническую идею: автомобиль среднего класса загримировать под большой, дорогой, и в то же время так примитизировать двигатель и агрегаты, чтобы машина стоила дешевле. И в результате получился некрасивый, зрительно тяжелый и неприятный по форме кузов, который все равно не дотягивал до комфортабельности большого дорогого автомобиля, а ходовая часть и двигатель были уже сейчас, в процессе доводочных испытаний, конструктивно и морально устаревшими. Даже бывалых шоферов-испытателей, которым приходилось ездить на совершенно немыслимых, мало чем напоминающих автомобиль экспериментальных телегах и платформах, воротило от этого образца. И почти всем в институте, кто имел отношение к проектированию новых моделей, было ясно, что проект пора закрывать, воспользовавшись только исследовательскими данными по отдельным частям. Да, это было ясно всем, кроме создателей автомобиля, которые из года в год умудрялись выбивать себе средства на продолжение работ. Имена этих людей были связаны с первыми в стране легковыми автомобилями, с первыми научными работами по теории автомобиля, это помогало им добиваться средств, помогало отстаивать проект, но это не могло помочь в создании современной машины.