Испытание временем - [31]
— Напрасно вы горячитесь, Брудерзон. Молодой человек прав. На все сто процентов нрав… Погромы без бога не делаются. Резник тут ни при чем. Ему приносят курицу с билетиком и говорят: «Режь!» И хороший и плохой царь одинаково от бога…
Худой еврей благоговейно поднял глаза к потолку и с такой жадностью присосался к своим усам, точно они были медовыми.
Когда поезд подходил к Одессе, он поднес Шимшону яблоко и сказал:
— Кушайте на здоровье, я фруктовщик… Вы окажете мне большую честь, если остановитесь у меня на квартире… Во-первых, поговорим о политике… Можете не сомневаться, я на вашей стороне, у вас светлая голова… Во-вторых, вы увидите моего Ицика, настоящий вундеркинд, играет на скрипке, как Паганини. Профессор говорит, что такие дети рождаются раз в тысячу лет…
Трамвай встретил их перезвоном и стремительно покатился через площадь. Закружилась панорама города, в сверкающем потоке шума и красок взмыли этажи. Трамвай мчался, замедлял бег и туго лез в гору. За линией магазинов и кафе тянулись длинные бульвары, рестораны с заманчивыми блюдами на окнах. Снова бульвары, кафе и витрины, лавки, набитые покупателями, зеленые аллеи, столики с сидящими за ними людьми.
Вот она, родина удачи! Счастье Шимшона смотрит на него во все глаза, с каждого этажа, кричит с многоаршинных вывесок. «Милости просим!» — приветствует его Биржа с мозаичными звездами в нише парадных дверей. «Добро пожаловать!» — вторит Английский клуб, строгий особняк, хмурый и серый. Распахнуты двери «Бристоля». Отель манит его. Его здесь ждут. У всех улыбка, всюду смех и радость; люди пьяны, а улицы ничуть не трезвей…
Город отгремел, в улицы врезались проулки, дома приземлились, из ворот глянула блеклая нищета.
Где-то заиграла шарманка, пахнуло помоями.
Они поднялись на второй этаж многолюдного дома и вошли в маленькую, оклеенную газетами квартирку.
— Я привел тебе квартиранта, — вместо приветствия сказал фруктовщик жене. — Сущее благословенье божье… Познакомьтесь…
Маленькая худая женщина с зобом на тоненькой шее протянула Шимшону давно не мытую руку с длинными грязными ногтями.
— Этот угол, — указывая на крошечный промежуток между кухонной печью и стеной, — продолжал хозяин, — в вашем распоряжении, хоть монету чеканьте здесь…
Он смеялся и с удовольствием обсасывал усы.
— Тут мы вам поставим кровать и столик. Постель закроем ширмочкой. Чаем вы обеспечены, яблочком на закуску тоже… Живите себе до пришествия Мессии…
Фруктовщик сделал жест Саваофа, поселяющего в раю молодого Адама. Жена его при этом сохраняла торжественную неподвижность, моргала глазами и вытягивала шею, отчего зоб ее напоминал застрявшее в горле яйцо.
— Хотите, сделаем вам ключ, — будете возвращаться, когда угодно и с кем угодно, хотя бы с принцессами…
Хозяйка залилась смехом, и яйцо в горле заходило взад и вперед.
Вот они, посланники счастья! Какая искренность и простота! Им ничего не жаль для ближнего…
— Мы поладим, мы, слава богу, не чужие. Все евреи — кровные братья, а я вдобавок буду вам еще отцом родным… Теперь вы должны послушать моего Ицика, увидите настоящего музыканта…
Из-за стола поднялся мальчик лет десяти. С холодной медлительностью вундеркинда он открыл футляр и вынул скрипку. Лицо его выражало равнодушие и брезгливую уверенность. Фруктовщик привстал на цыпочки, изобразил на лице восхищение и жестом призвал всех молчать. Ребенок запрокинул голову, неверной рукой провел по струнам и исполнил мелодию, отдаленно напоминающую «Чижика»…
«Ну что? — вопрошал ликующий взор отца. — Разве я не говорил вам: такие дети рождаются раз в тысячу лет!..»
Никаких сомнений: ребенок редкий, совершеннейший уникум, отец — ангел, днем с огнем такого не сыщешь… Квартира восхитительна. Эти газетные обои — гениальная выдумка… Уголок за печкой? Шимшон не променяет его и на апартаменты во дворце!
— О, вы не знаете еще Исухера Броуна! — скромно рекомендовал себя фруктовщик. — Спросите обо мне на привозе, во фруктовом пассаже… Жена моя обстирает вас, обошьет, лучше матери… Будете, одним словом, нашим ребенком…
Это уже слишком. Растроганный Шимшон смахивает слезу умиления и просит добряка замолчать:
— Что вы… Не надо!.. Я и так обойдусь… Спасибо!..
Когда скрипка была уложена в футляр и хозяин остался наедине с квартирантом, сердечный разговор только начался.
— Расскажите теперь, молодой патриот: кто вы, чем промышляете? Что покупаете, продаете, учитесь или уже кончили?..
Он приехал искать счастья… Без денег, без имущества, с великой верой в бога и людей.
— Ха-ха-ха! — смеялся Исухер Броун. — Вы, оказывается, шутить мастер… Не испугаете!.. Без денег — так без денег! Не в этом счастье!
Напрасно он сомневается, у Шимшона действительно ни гроша. Как только ему повезет, он заплатит за все…
Фруктовщик все еще не верит. Улыбка на лице его поблекла, только морщинки около губ выражают еще сомнение.
— На «нет» и суда нет… Между своими не пропадет…
Без излишней нежности Исухер Броун выпроводил его из комнаты, хранившей фамильную реликвию — футляр со скрипкой, и указал ему на угол в кухне. Он был сердит и нисколько не скрывал этого. Кто мог думать, что человек с такой амбицией окажется нищим, без копейки денег? Говоришь с ним о комнате, о ширмах, о всякого рода удобствах, а он головой кивает, как миллионер… Не свинство ли?.. Кому он показывал Ицика? Что понимает в музыке человек без гроша за душой?.. Тьфу, как этот сопляк околдовал его!..
Александр Поповский известен читателю как автор научно-художественных произведений, посвященных советским ученым. В повести «Во имя человека» писатель знакомит читателя с образами и творчеством плеяды замечательных ученых-физиологов, биологов, хирургов и паразитологов. Перед читателем проходит история рождения и развития научных идей великого академика А. Вишневского.
Предлагаемая книга А. Д. Поповского шаг за шагом раскрывает внутренний мир павловской «творческой лаборатории», знакомит читателей со всеми достижениями и неудачами в трудной лабораторной жизни экспериментатора.В издание помимо основного произведения вошло предисловие П. К. Анохина, дающее оценку книге, словарь упоминаемых лиц и перечень основных дат жизни и деятельности И. П. Павлова.
Александр Поповский — один из старейших наших писателей.Читатель знает его и как романиста, и как автора научно–художественного жанра.Настоящий сборник знакомит нас лишь с одной из сторон творчества литератора — с его повестями о науке.Тема каждой из этих трех повестей актуальна, вряд ли кого она может оставить равнодушным.В «Повести о несодеянном преступлении» рассказывается о новейших открытиях терапии.«Повесть о жизни и смерти» посвящена борьбе ученых за продление человеческой жизни.В «Профессоре Студенцове» автор затрагивает проблемы лечения рака.Три повести о медицине… Писателя волнуют прежде всего люди — их характеры и судьбы.
Книга посвящена одному из самых передовых и талантливых ученых — академику Трофиму Денисовичу Лысенко.
Сборник продолжает проект, начатый монографией В. Гудковой «Рождение советских сюжетов: типология отечественной драмы 1920–1930-х годов» (НЛО, 2008). Избраны драматические тексты, тематический и проблемный репертуар которых, с точки зрения составителя, наиболее репрезентативен для представления об историко-культурной и художественной ситуации упомянутого десятилетия. В пьесах запечатлены сломы ценностных ориентиров российского общества, приводящие к небывалым прежде коллизиям, новым сюжетам и новым героям.
Александр Поповский известен читателю как автор научно-художественных произведений, посвященных советским ученым. В книге «Пути, которые мы избираем» писатель знакомит читателя с образами и творчеством плеяды замечательных ученых-физиологов, биологов, хирургов и паразитологов. Перед читателем проходит история рождения и развития научных идей великого Павлова, его ближайшего помощника К. Быкова и других ученых.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Валерий Тарсис — литературный критик, писатель и переводчик. В 1960-м году он переслал английскому издателю рукопись «Сказание о синей мухе», в которой едко критиковалась жизнь в хрущевской России. Этот текст вышел в октябре 1962 года. В августе 1962 года Тарсис был арестован и помещен в московскую психиатрическую больницу имени Кащенко. «Палата № 7» представляет собой отчет о том, что происходило в «лечебнице для душевнобольных».
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Книга А.К.Зиберовой «Записки сотрудницы Смерша» охватывает период с начала 1920-х годов и по наши дни. Во время Великой Отечественной войны Анна Кузьминична, выпускница Московского педагогического института, пришла на службу в военную контрразведку и проработала в органах государственной безопасности более сорока лет. Об этой службе, о сотрудниках военной контрразведки, а также о Москве 1920-2010-х рассказывает ее книга.
Книжечка юриста и детского писателя Ф. Н. Наливкина (1810 1868) посвящена знаменитым «маленьким людям» в истории.
В работе А. И. Блиновой рассматривается история творческой биографии В. С. Высоцкого на экране, ее особенности. На основе подробного анализа экранных ролей Владимира Высоцкого автор исследует поступательный процесс его актерского становления — от первых, эпизодических до главных, масштабных, мощных образов. В книге использованы отрывки из писем Владимира Высоцкого, рассказы его друзей, коллег.