Испытание - [42]

– Вы уже закончили? – послышался робкий голосок Эмми.

– Да… О нет, не входи. Здесь невероятная грязища.

Мой фартук был весь в саже. Я надела самое старое, самое простое платье из камвольной ткани и жалела только об одном, что для царящего тут беспорядка у меня не нашлось еще более старого и более постылого одеяния.

– Сегодня утром я получила пакет из банка, – запинаясь, произнесла Эмми. – В нем… в нем оказалось слишком много денег.

– Ничего подобного, – улыбнулась я. – Просто выходное пособие. Просто…

Просто это – обязательная по закону выплата, хотела заверить ее я, но мы обе знали, что это не так. Деньги мне дал Теодор. «Это меньшее, что я могу для тебя сделать», – сказал он, вручая мне сумму, достаточную, чтобы заплатить каждой моей помощнице годовую зарплату.

– Поблагодарите его за меня, – попросила Эмми, озираясь вокруг. – Как получилось, что ткани не пострадали? Судя по всему, здесь ничего не могло уцелеть.

– Удача, – честно ответила я.

– Даже для удачного бизнеса это – настоящая удача, – тряхнула головой Эмми и повернулась к выходу. – А вот и она!

В проеме двери показалась Алиса, и они с Эмми застряли на пороге.

– А ну выметайтесь-ка отсюда, обе, – скомандовала я.

– Я хотела поблагодарить вас… – начала Алиса.

– Выходное пособие не стоит благодарности.

– Не только за него. Вы дали мне прекрасную работу и чудесные возможности. За это стоит быть благодарной.

У меня перехватило горло – я ведь хотела дать ей намного, намного больше. Я подвела не одну лишь Алису, я подвела Эмми и Хеду и всех тех женщин, которых Алиса могла бы когда-нибудь нанять. Меня душили слезы.

– Алиса? – дернула ее за рукав Эмми.

– А, да. Я принесла имбирный пирог.

И она вытащила из корзинки комковатую слипшуюся массу.

– Один из тех кулинарных помоев, которыми снабжает тебя двоюродная сестра? – расхохоталась я.

– Разумеется, – откликнулась Алиса.

– Хеда не пожелала прийти, – добавила Эмми, – но она просила передать слова благодарности.

Я могла вообразить тысячу причин, по которым Хеда пренебрегла нашей стихийной прощальной встречей: например, что она только-только пришла в ателье и не успела к нему толком привязаться. Мысль, что Хеду отвратила от встречи «ведьма-политиканка», я гнала от себя прочь.

Мы присели на краешек тротуара, разломали пирог и молчали, пока грузчики складывали рулоны ткани на телегу.

– Погодите!

Я вздрогнула – в белом платье-сорочке, сверкающем, словно путеводная звезда, к нам спешила Виола.

– Ткани… подождите…

Она торопливо семенила, придерживая рукой шелковую, готовую слететь с ее головы куполообразную шляпку.

Алиса глядела на нее с непроницаемым выражением лица, Эмми же разинула от изумления рот. Знатные персоны иногда прогуливались по рабочим кварталам Галатии, но бегать по булыжной мостовой – такого они себе не позволяли.

– Вио… Леди Сноумонт, – поправилась я, оглянувшись на своих помощниц.

– Софи, не хотела говорить заранее, пока еще ничего не было решено. – Опершись рукой о рулоны, она жадно глотала воздух. – Теодор рассказал мне про ваши надежды на ателье, на Алису, про пожар, спутавший вам все карты. Я попросила лорда Черривейла, то есть Лорда Монет, вернуть мне давний должок, и если вы не передумали и желаете передать свое дело Алисе, то он подпишет новую лицензию.

– Вы очень добры, но мне негде расположиться…

– Ах, само собой негде, но я все уладила. Аренда уплачена за магазин на Хай-стрит. Он поменьше вашего, но…

– Хай-стрит? – обомлела Алиса. – Ведь это же…

Она захлопнула рот.

– Я позаботилась, чтобы арендная плата была не выше прежней. – Виола нахмурилась. – Я что-то сделала не так? Хай-стрит…

– Нет, нет, все так… Все превосходно. Хай-стрит – прекрасное место, лучше, чем здесь, о таком я могла только мечтать, – у меня стеснило в груди, я была ошеломлена. – Не знаю, как вас и благодарить. Я не смею принять такой дар, но…

– Если бы вы всю себя не отдавали реформам, ничего бы этого не случилось. А если ваш бизнес слегка не подтолкнуть, то благами этих реформ вы так и не воспользуетесь. – Виола взмахнула рукой. – Черривейл мне крупно задолжал. Я свела его сына, это прыщавое недоразумение, с единственной в мире женщиной, разделившей его страсть к орнитологии. Иначе семейство Черривейлов никогда бы в жизни не выпихнуло своего птенца из гнезда.

– Что ж… Спасибо вам.

Слова словами, но я летела вниз, в глубокую долговую пропасть, вырытую мне Виолой – мне нечем было с ней расплатиться.

– У меня ничего нет, – сказала я. – Я не смогу отблагодарить вас за вашу щедрость.

– Вы сможете помочь Аннетт, – прошептала она и неожиданно крепко схватила меня за руку. – В Западном Серафе, на саммите.

– Боюсь, это она будет мне помогать, – усмехнулась я. – Она знает, как себя вести среди всех этих вельмож.

Виола склонилась ко мне, глаза ее зловеще сверкнули.

– Они ждут, что она вернется домой с наметками брачного договора. Возможно, еще не с нотариально заверенным брачным договором, но с документом, сулящим исполнение их желания породниться с могущественными союзниками и жалкую участь для самой Аннетт. Ее матушка понимает: акции дочери падают – она уже не принцесса и не становится моложе, и стремится застолбить для Аннетт теплое местечко, урвать свой кусок пирога. Крестмонт и Мерхевен, оба знают, что Аннетт еще можно бросить на чашу весов за столом переговоров. И даже Теодор… – Она шумно выдохнула, ноздри ее затрепетали. – Он отмахнется от традиций и возложенных на него ожиданий, чтобы жениться на вас, и, не спорю, это политически выгодный брак, который внушит народную любовь к Теодору. Но он и пальцем не шевельнет, когда речь зайдет о выгодном браке, укрепляющем международное сотрудничество. Он не защитит Аннетт.