Испуганная невеста - [7]

— Как я понял, — заметил сэр Эразм, — вам крайне необходимо вернуться в Индию с деньгами как можно скорее, поскольку ваши будущие партнеры дали вам довольно ограниченный срок и, если вы в него не уложитесь, они станут искать средства в другом месте.

— Вы совершенно правы. И тем не менее мне как-то не верится, что вы всерьез полагаете, что я соглашусь жениться на девушке, которую никогда прежде не видел. Вам не кажется, что я у нее с первого же взгляда могу вызвать отвращение?

— Ну, какое впечатление вы производите на женщин, не мне вам говорить! — заметил сэр Эразм. — Кроме того, не могу поверить, майор Уорд, что бы настолько недальновидны, что не видите тех преимуществ, которые сулит вам женитьба на моей единственной дочери.

И, поскольку Кельвин Уорд не ответил, он продолжал:

— Если вы считаете, что она не будет соответствовать тому высокому положению, которое вы займете после смерти дяди, позвольте рассказать вам немного о себе.

— Это вовсе не обязательно, — пробормотал Кельвин Уорд.

— Если бы я был на вашем месте, — отрезал сэр Эразм, — я счел бы это необходимым! Думаю, вам будет небезынтересно узнать, что предков своих мне нечего стыдиться.

Бросив взгляд на висевшие на стене портреты, он продолжал:

— Наш род ведет свое начало с шестнадцатого века. Мэльтоны жили в Йоркшире и были крупными землевладельцами.

Моя жена была дочерью графа Килкеннийского. Когда мы поженились, то могли при желании занять подобающее место в светском обществе, которое, без сомнения, приняло бы нас с распростертыми объятиями, так как я человек богатый.

Голос сэра Эразма прозвучал несколько иронично.

— Но жена моя была женщиной хрупкого здоровья. Ей были чужды веселье и развлечения. Она решила жить за городом, в то время как мне приходилось частенько бывать в Лондоне по своим делам. Когда она умерла, у меня никого не осталось, кроме нашей дочери.

На секунду его спокойный голос дрогнул, однако майор Уорд решил, что это ему только показалось.

— Сейчас Серафине восемнадцать лет, — продолжал сэр Эразм. — Она получила такое воспитание, которое сочла нужным дать ей моя жена. Гувернантки и домашние учителя дали ей самое разностороннее образование, однако жизнь ее протекала тихо и спокойно.

И более твердым голосом добавил:

— Я бы не хотел, чтобы мою дочь преследовали искатели богатых невест.

— Естественно, — пробормотал молодой человек, понимая, что от него ждут хоть какой-то реакции.

— Поэтому пять лет назад я решил, что, когда Серафине придет время выходить замуж, я сам подберу ей мужа, — продолжал сэр Эразм. — Женщины имеют обыкновение влюбляться в самых неподходящих Молодых людей, особенно женщины молодые. И я бы не хотел увидеть, как какой-то жадный до денег Ромео станет морочить голову моей дочери.

— Это естественно, — отозвался Кельвин Уорд.

— Поэтому мне показалось самым разумным, — продолжал сэр Эразм, — самому выбрать человека, который бы распоряжался нашим состоянием после моей смерти.

— А ваша дочь не высказывала своих пожеланий по этому поводу?

— Мнения и пожелания молоденьких девушек обычно не принимаются во внимание, — ответил сэр Эразм.

Кельвин Уорд знал, что это и в самом деле так. Если не очень богатой девице сделает предложение человек, имеющий значительное состояние, и отец ее сочтет его подходящим мужем для своей дочери, то ее непременно выдадут замуж, хочет она того или нет.

Помолчав, сэр Эразм спросил:

— Итак?

— Я должен дать ответ прямо сейчас?

— Пожалуй, сначала я вам кое-что покажу.

Сэр Эразм поднялся и подошел к огромному столу, стоявшему посередине комнаты.

На его плоской крышке красовалась золотая чернильница — настоящее произведение искусства времен правления короля Чарльза II.

Пока Кельвин Уорд любовался изящной вещицей, отдавая должное ювелирной работе изготовивших ее мастеров, сэр Эразм вытащил из ящика стола какие-то бумаги и разложил их перед собой.

Мельком взглянув на них, Кельвин Уорд замер:

— Откуда вы их взяли?

— Выкупил, — ответил сэр Эразм. — Ростовщики обычно просят за такие вещи кругленькую сумму.

Кельвин Уорд сдержал уже готовые было сорваться с языка слова.

Казалось невероятным, что он должен теперь не только кредиторам, но и сэру Эразму Мэльтону!

И тем не менее перед ним лежали расписки, которые он сам подписывал и в которых он указывал сроки, когда должен будет по ним платить.

— Как только вы примете мое предложение, — медленно произнес сэр Эразм, — бумаги эти полетят в огонь.

— А если я его не приму?

Секунду сэр Эразм не отвечал.

— Вы и в самом деле хотите, чтобы я сказал? — наконец спросил он.

Кельвин Уорд понял — что ему угрожают, и это была одна из самых неприятных ситуаций в его жизни.

У него было такое чувство, что перед ним стоит человек, полный решимости во что бы то ни стало добиться своего, и что он не остановится ни перед чем.

Кельвин Уорд прекрасно отдавал себе отчет в том, что произойдет, если он станет банкротом. А это непременно произойдет, если сэр Эразм потребует от него уплаты по счетам, и тогда его имя будет обесчещено!

Его не примут ни в одном клубе, и он не сможет общаться с теми немногочисленными друзьями, которые у него остались.