Исповедь Зверя - [3]

Он читал книги, разговаривал с группами одиночек, прикинувшись сталкером-шаманом, наведывался к барыгам на базу Чистого неба, и был, казалось, обычным человеком, но как только наступало время приема пищи, все менялось. Тело било в ознобе, организм требовал очередную порцию крови и мяса. Инстинкты обострялись.

Сам себе Зверь напоминал нечто среднее между наркоманом и вампиром, и вся разница была лишь в том, что помимо вбитой на подсознательный уровень необходимости, существовало и удовольствие от совершаемого.

Когда в Тёмной долине поползли слухи о новом виде мутанта, и отряды Охотников начали прочёсывать местность, он затаился, и даже смог пересилить голод, но жажда зрелищ, адреналина, желание убивать — не отступили. Не зверь и не маньяк. Вот кем он стал. И это не Грех сделал его таким, не его больной рассудок. У причины было имя. Причину называли Сидоровичем…

Колонна остановилась около разрушенного моста. Здесь к ней присоединился УАЗ с открытым верхом и установленной сзади пулемётной спаркой — обычная практика для зоны. Будучи сталкером, Зверь не раз видел подобные конвойные экипажи в деле. Зрелище был то ещё…

Из омута памяти вырвались брызги отдельных воспоминаний, словно кто-то бросил камень, и по воде пошли круги, все новые и новые. В голове замелькали даты, эпизоды жизни. Он видел детство, проведённое в Донецке, учёбу в Киеве и последующую работу. Стоило отвлечься, и то человеческое, что убивали в нем инстинкты, попыталось всплыть на поверхность, но он старательно топил ненужные воспоминания. Нет, не должно остаться ничего кроме обрывка памяти — куска воспоминаний, где он берёт заказ на лидера Греха.

Месть должна быть сладкой как свежая кровь, и ничто не должно отвлекать. Зверь готовился. Он ждал этого момента год. Как домашний любимец, затаивший злобу на хозяина, он ждал удобного часа.

Макс просчитал всё — и то, когда колонна военных сталкеров выходит из зоны, и то, когда она останавливается у Сидоровича. Он составил график движения машин, подготовил оружие…

Разве это под силу безмозглому хищнику?

А ещё он изучил окрестности и пути отхода — от бункера направо, через дорогу, потом до АТП «Локомотив», на другую сторону к ферме, и уже оттуда в родные пенаты…

Машина замерла. Застучали по асфальту тяжелые ботинки, звякнул опускаемый на землю ящик с автоматами.

Зверев прекрасно мог определить все действия солдат по звуку. Звук многое может сказать, особенно если ты живешь в зоне и умеешь слушать. Не раз он видел как заполненные под завязку ящики с разного рода грузами списывали с дальних застав, чтобы потом продать Сидоровичу. Именно поэтому Макса когда-то заинтересовался этим маршрутом и грузом, который везли не в зону, а из неё. Именно поэтому он не одну ночь наблюдал за действиями предприимчивых капитанов и прапорщиков. Наблюдал и слушал, как скрипят, шуршат, звенят разгружаемые ящики.

Сейчас колонна была недалеко от намеченной точки. Скорее всего, вояки решили продать пару ящиков до прибытия в деревню к Сидоровичу. Но Зверева это не волновало. Он ждал, когда машины свернут на просёлочную дорогу, ведущую в деревеньку, где обосновался предатель.

Сейчас он лежал, сжимая в руках небольшой, теплый артефакт — вещицу, которую Сидорович дал ему перед тем рейдом в качестве предоплаты…

Наконец машины тронулись. Выкрикнул что-то счастливый обладатель ящика автоматов, и все прочие звуки снова заглушил рев мотора. До деревни оставалось меньше полутора километров.

Говорят, страх и холод — синонимы. Это верно. Страх, предчувствие — все это сопровождается ознобом. Вы когда-нибудь чувствовали, как ваши руки начинают дрожать, как по телу прокатывается волна холода, сигнал о том, что вы испугались. Зверь сейчас чувствовал именно это. Он боялся. Боялся, что напрасно готовился целый год, боялся, что Сидорович не будет мучиться перед смертью. Он боялся собственной человечности, в конце концов…

На повороте машины качнулись в такт урчанию мотора. Макс встрепенулся. Сейчас он был в шаге от человека, который предал его и многих других. Он шел мстить. А мстить ли? Быть может звериное вновь брало верх над здравым смыслом и расчетом, но не звериная ярость, а жажда крови…

Зверев перегнулся вправо, и осмотрелся.

Возле КАМАЗа стояло пять человек — трое военных сталкеров, офицер в натовском бронежилете и сталкер в выцветшей штормовке песочного цвета.

— …потому что была договорённость. — Тоном Хрущёва, обещающего показать Кузькину мать, вещал офицер.

— Сидорович не будет платить за половину партии. Вы и так, в прошлый раз, два ящика потеряли.

— Вот пусть сам выходит и торгуется. — Рявкнул один из подчиненных офицера.

Сталкер кивнул:

— Я вас понял. Договор есть договор, но не я здесь принимаю решения.

Сталкер пожал плечами, и проговорил в прикреплённое за ухом переговорное устройство:

— Штифт, зови хозяина. Тут проблемы.

Несколько секунд он стоял, настороженно вслушиваясь, после чего сказал:

— Всё понял, ждем.

— Он придёт? — Офицер сменил тон.

— Сейчас поднимется, но учтите, что он может и отказаться. Вот девятый блокпост ему почти задаром комбезы гонит.

— Девятый скоро УСБшники трясти начнут, и тогда твоего Сидоровича за брюхо подвесят как говяжью тушу. Ты знаешь, там разбираться не станут.