Исповедь старого солдата - [47]
Ближе к вечеру на базу втягивается автоколонна из 10 грузовиков-тягачей «КамАЗ» с длинными полуприцепами под тентом, автомастерской и топливозаправщиком. Все наполняется гулом моторов. Автоколонну сопровождает патруль от службы генерала Иванушкина.
Без лишней спешки автотранспорт загружался гуманитарным дарением для Московского отделения Фонда помощи инвалидам войны: медицинской техникой, большим количеством медикаментов, не рассортированных, навалом в коробках, дарениями аптек не только Дрездена, но и других городов Саксонии. Сбор медикаментов, предметов санитарии и ухода за больными был произведен немцами — друзьями доктора Зюсса. К медикаментам из резервов медицинской службы ЗГВ меня не подпустили, хотя и были обещания даже от служб штаба ЗГВ. Загружаются постельные принадлежности, в основном постельное белье, одежда, обувь, книги от библиотек воинских частей, музыкальные инструменты, киноустановки, и в один «КамАЗ» укладываются 220 мешков муки в заводской упаковке. Перечень груза был большой.
27 октября на базе торжественный день: проводы автоколонны с гуманитарной помощью в Россию. Солдаты, прапорщики, офицеры бывшего гарнизона, военной комендатуры, присутствуют гражданские лица, русские и немцы. Звучат короткие напутствия, благодарность в адрес немцев. Отец Георгий, протоиерей православной церкви в Дрездене, отслужил молебен для путешествия, благословил солдат и вручил нательные крестики. Автоколонна под общие аплодисменты покинула базу.
До отправки транспорта я посетил в Гёрлице пограничную и таможенную службы и получил устное заверение с польской стороны на беспрепятственное прохождение автоколонны с гуманитарным дарением с указанием перечня груза. Проблем не возникало.
Опережая автоколонну, спешу на проходной пункт границы, чтобы ускорить прохождение контрольного пункта, где получаю в довольно резкой форме категорический отказ. Все ссылки на предварительное согласие поляки отметают напрочь: только разрешение правительства, обращайтесь в Варшаву! Намного позже выясняю причину отказа у самих же поляков: накануне было сообщение о признании Борисом Ельциным вины в расстреле в 1940 году у Катыни польских солдат сотрудниками НКВД Советского Союза.
Поляки мстили как могли.
Ночь. Автоколонна выводится на окраину города.
Несусь с Сашей в Берлин, в самую рань разыскиваю третьего секретаря посольства России В. Платонова, с которым был уже знаком, бежим в посольство Чехословакии, где нас ожидал посол, и договариваемся о проезде транспорта через Чехословакию и только после этого идем завтракать.
Маршрут автоколонны отслеживался службами генерального штаба Министерства обороны, что значительно облегчало проезд. Через пять суток на окраине Москвы воинская автоинспекция встретила автоколонну и по зеленой улице препроводила в военный городок, расположенный на бывшем аэродроме, возле аэровокзала города Москвы. Там были подготовлены склады в старых ангарах для приемки гуманитарной помощи.
Автоколонну встречал заместитель командующего Московским военным округом (фамилию генерала, к сожалению, не помню, но благодарен за помощь и сопричастность к акции). Среди встречающих, если не ошибаюсь, был и кто-то из командования военной комендатуры Москвы. Председатель отделения Фонда Донат Сидоров стал принимать гуманитарный груз и, естественно, точной записи не получилось: мелочи прошли мимо, он успевал отражать более значительные предметы.
Разгрузка затянулась до полуночи, и большая часть ее проходила уже в темное время: уследить было сложно, хотя офицеры привлекались для надзора. По объему груз был очень большим. Впечатление у присутствующих от видимого дарения было удивительно восторженным. Мы с Донатом Сидоровым остались на ночлег в ангаре, где спали вместе с солдатами роты почетного караула Московской комендатуры. Так мне помнится: в ангаре они аккуратно развесили парадную униформу.
Утром обнаружилось, что замок на дверях ангара-склада сорван, хотя для охраны был выделен пост. Бросились в глаза следы обуви от места укладки муки за ангар и разбросанная одежда, разорванные мешки.
Я спокойно выразил свое неудовлетворение присутствующим офицерам и прапорщикам, собравшимся в ангаре.
Один из присутствующих офицеров попытался упрекнуть меня: как я могу, какое имею право подозревать офицеров в недостойных поступках? Все присутствующие попытались одернуть офицера, зашикали на него. Я промолчал, и пошел разговор, как навести порядок в ангаре, сгруппировать дарения по назначению, чтобы легче было посмотреть.
Неожиданно ко мне подходит полковник и в упор, даже не здороваясь, жестким тоном начинает упрекать меня в оскорблении чести офицеров, как я посмел… и это во все горло и, главное, — он честью офицера гарантирует, отвечает за честность солдат и не позволит позорить армию…
Трудно сейчас понять, почему я спокойно выдержал истерику и предложил вместе пройти со мной по территории городка и собрать разворованные вещи из гуманитарного груза. Возмущению полковника не было предела, но предложение принял мгновенно, наверное, не успел в пылу и подумать. Пошли, дело касалось и моей чести.
Впервые в серии «Жизнь замечательных людей» выходит жизнеописание одного из величайших святых Русской православной церкви — преподобного Серафима Саровского. Его народное почитание еще при жизни достигло неимоверных высот, почитание подвижника в современном мире поразительно — иконы старца не редкость в католических и протестантских храмах по всему миру. Об авторе книги можно по праву сказать: «Он продлил земную жизнь святого Серафима». Именно его исследования поставили точку в давнем споре историков — в каком году родился Прохор Мошнин, в монашестве Серафим.
Книга к. т. н. Евгения Миронова «Чернобыль: необъявленная война» — документально-художественное исследование трагических событий 20-летней давности. В этой книге автор рассматривает все основные этапы, связанные с чернобыльской катастрофой: причины аварии, события первых двадцати дней с момента взрыва, строительство «саркофага», над разрушенным четвертым блоком, судьбу Припяти, проблемы дезактивации и захоронения радиоактивных отходов, роль армии на Чернобыльской войне и ликвидаторов, работавших в тридцатикилометровой зоне. Автор, активный участник описываемых событий, рассуждает о приоритетах, выбранных в качестве основных при проведении работ по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС.
Предлагаемые воспоминания – документ, в подробностях восстанавливающий жизнь и быт семьи в Скопине и Скопинском уезде Рязанской губернии в XIX – начале XX в. Автор Дмитрий Иванович Журавлев (1901–1979), физик, профессор института землеустройства, принадлежал к старинному роду рязанского духовенства. На страницах книги среди близких автору людей упоминаются его племянница Анна Ивановна Журавлева, историк русской литературы XIX в., профессор Московского университета, и ее муж, выдающийся поэт Всеволод Николаевич Некрасов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Весна и осень здесь короткие» – это фраза из воспоминаний участника польского освободительного восстания 1863 года, сосланного в сибирскую деревню Тунка (Тункинская долина, ныне Бурятия). Книга повествует о трагической истории католических священников, которые за участие в восстании были сосланы царским режимом в Восточную Сибирь, а после 1866 года собраны в этом селе, где жили под надзором казачьего полка. Всего их оказалось там 156 человек: некоторые умерли в Тунке и в Иркутске, около 50 вернулись в Польшу, остальные осели в европейской части России.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.