Исповедь старого солдата - [46]
Дарения продолжают поступать, особенно много одежды, обуви, постельных принадлежностей: их доставляют через военного коменданта, аптеки, приходят посылки даже от настоятеля православной церкви отца Георгия, частных лиц. Стал приезжать на своем грузовике Зигфрид Циллер, чуть помоложе меня: молчаливый, коренастый, постоянно чем-то озабоченный, одетый в рабочий комбинезон. Он наводил порядок, собирал мусор: отходы армейского хозяйства, старую авторезину от грузовиков, аккумуляторы, брошенные детали и узлы от различных механизмов; просроченные консервы отвозил на корм скоту.
Узнаю, что вывоз мусора обходится недешево, плюс плата там, где он сваливался. Денег у Фонда нет, беспокоюсь. Доктор Зюсс утешает: «Зигфрид — немец! Кое-что из металла он вывозит в те приемные пункты, где можно получить небольшие деньги и расплатиться за мусор, а то и свои деньги заплатит. Он ранее занимался автоперевозками, не обеднеет». С помощью, мне думается, Зигфрида Циллера, получили в подарок микроавтобус «Баркас». Впоследствии на нем перевезли на базу не одну тонну гуманитарных дарений.
Необходимо сказать несколько слов о сложившейся ситуации в землях, которые появились после объединения с бывшей ГДР. Они переживали период перехода к западным стандартам. Ликвидировались фирмы, компании, предприятия, с Запада стали вливаться огромные инвестиции, создавались новые, современные отрасли производства, внедрялись новые технологии, переоснащались, например больницы, лечебные учреждении. Однажды доктор Зюсс предложил поехать и посмотреть стекольный завод. Посмотреть, в том смысле, что не пригодится ли что Фонду. Осмотрели: завод демонтировали, оборудование приготовлено к продаже, его цена — одна марка, оплати и забирай. Думаю, могу оплатить назначенную цену, деньги в кошельке есть, тем более под Екатеринбургом оказался в огромных запасах подходящий кварц. Но доставка и монтаж завода на Урал по предварительным расчетам обойдется в 500 тысяч марок. Оплатить стоимость продажи завода в одну марку я мог, а узнав про полмиллиона, забыл о заводе в тот же день, хотя меня просили в России о содействии.
Что только в то время не дарили немцы. Доктор Зюсс просил поехать с ним в медицинскую академию в Дрездене, где он должен получить что-то нужное для госпиталя. Четверо солдат на «КамАЗе» едут вслед за нами. На складах медицинской академии солдаты, полураздетые, потные, таскают из склада упаковки с постельным бельем и укладывают в кузов «КамАЗа», а я оглядываюсь по сторонам, не видит ли кто, не подумают ли, что русские солдаты грабят склад. Пришел в себя, успокоился в буфете академии за столом. Доктор Зюсс угощал ребят обедом, естественно, за свой счет, а те в прекрасном, приподнятом настроении жуют и пьют напитки и от души смеются, а немцы за соседними столиками кушают и, поглядывая на солдат, приветливо улыбаются. Меня радовало настроение ребят, они сделали доброе, нужное дело.
Случалось со мной такое нередко, волновался и радовался, особенно в первое время, когда принимал дарения. Потом это чувство становилось естественным, оставалась только радость со слезами на глазах, иногда и горло перехватывало…
В начале каждого дня часто я слышал от доктора Зюсса:
— Виктор, нужно съездить, посмотреть…
Ездим, смотрим. Звоню начальнику госпиталя: что брать, что не брать? Семен упрощает мои заботы.
— Бери все, что дают, что можно! Все надо! Не гадай, сидим с голой задницей… Немцы все равно ерунду не дадут. Все бери!
Коротко и ясно. Я понимал, о чем говорил Семен.
Предложения поступали часто, и мы с доктором Зюссом принимали дарения, особенно если это касалось медицинской техники. Все оказывалось на складах. Затрудняюсь сейчас ответить, почему жадничал и принимал все, что предлагали. Иногда доктор Зюсс, видя это, морщился, а я толковал ему, что госпиталь не богат техникой, но есть еще и региональные больницы: немцы отдают старое, заменяя новой техникой, а там мы можем только мечтать о том, что они отдают.
Хрусталики для глаз и слуховые аппараты я передавал в госпиталь своими руками. Меня радовало: госпиталь, меньше года оперируя глаза, не имел проблем с хрусталиками, а моему госпитальному другу, инвалиду войны Григорию Файзулину обеспечили нормальный слух двумя аппаратами, и он прямо в госпитале на радостях напился, обмывая аппараты, вечером, возвращаясь домой, потерял оба. Утром пошел искать и, о чудо — нашел. Обмывать больше не стал. И, как говорил, прежде чем взять рюмку в руки, аппараты убирал в карман.
Такие бывали истории, и их немало: жизнь есть жизнь.
На базе же с помощью доктора Зюсса работа активизируется, инициатива сбора гуманитарной помощи переходит в руки немцев, солдаты помогают доставлять дарения на склады базы.
Одна беда: гуманитарные дарения на складах, а транспорта — нет!
АВТОТРАНСПОРТ В МОСКВУ
Использую все рычаги, которые имел для получения транспорта, звоню во все колокола и, о новость. Из штаба ЗГВ выделяют для перевозки дарений в Россию автоколонну «КамАЗов».
Доктор Зюсс готовится к отгрузке гуманитарной помощи, все проверяет и перепроверяет: количество возможного груза, его ассортимент, объемы, качество упаковки, все группирует. Обговаривает, советуется со мной, вопросов много, ищет оптимальные решения. Скрупулезно, терпеливо привлекает, кроме солдат, и кладовщиков, шоферов, кто имел практику перевозки грузов. И первым советником у него стал Зигфрид Циллер.
Впервые в серии «Жизнь замечательных людей» выходит жизнеописание одного из величайших святых Русской православной церкви — преподобного Серафима Саровского. Его народное почитание еще при жизни достигло неимоверных высот, почитание подвижника в современном мире поразительно — иконы старца не редкость в католических и протестантских храмах по всему миру. Об авторе книги можно по праву сказать: «Он продлил земную жизнь святого Серафима». Именно его исследования поставили точку в давнем споре историков — в каком году родился Прохор Мошнин, в монашестве Серафим.
Книга к. т. н. Евгения Миронова «Чернобыль: необъявленная война» — документально-художественное исследование трагических событий 20-летней давности. В этой книге автор рассматривает все основные этапы, связанные с чернобыльской катастрофой: причины аварии, события первых двадцати дней с момента взрыва, строительство «саркофага», над разрушенным четвертым блоком, судьбу Припяти, проблемы дезактивации и захоронения радиоактивных отходов, роль армии на Чернобыльской войне и ликвидаторов, работавших в тридцатикилометровой зоне. Автор, активный участник описываемых событий, рассуждает о приоритетах, выбранных в качестве основных при проведении работ по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС.
Предлагаемые воспоминания – документ, в подробностях восстанавливающий жизнь и быт семьи в Скопине и Скопинском уезде Рязанской губернии в XIX – начале XX в. Автор Дмитрий Иванович Журавлев (1901–1979), физик, профессор института землеустройства, принадлежал к старинному роду рязанского духовенства. На страницах книги среди близких автору людей упоминаются его племянница Анна Ивановна Журавлева, историк русской литературы XIX в., профессор Московского университета, и ее муж, выдающийся поэт Всеволод Николаевич Некрасов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Весна и осень здесь короткие» – это фраза из воспоминаний участника польского освободительного восстания 1863 года, сосланного в сибирскую деревню Тунка (Тункинская долина, ныне Бурятия). Книга повествует о трагической истории католических священников, которые за участие в восстании были сосланы царским режимом в Восточную Сибирь, а после 1866 года собраны в этом селе, где жили под надзором казачьего полка. Всего их оказалось там 156 человек: некоторые умерли в Тунке и в Иркутске, около 50 вернулись в Польшу, остальные осели в европейской части России.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.