Исповедь старого солдата - [111]

Я обомлела, не понимала, не верила своим глазам в первые минуты…

Последнюю информацию Алексей Александрович получил из Германии от фонда «Саксонские памятные места» земли «Великая Саксония» в городе Дрездене, с которым имел деловые контакты, в том числе и председателем фонда Доктором Мюллером.

Беру на себя смелость заметить: именно от немцев в последнее время архивные материалы по лагерям военнопленных в Саксонии обрабатываются фондом «Саксонские памятные места», и на русском языке издаются справочники с именами узников, погибших и захороненных на кладбищах лагерей. Имеющаяся информация по военнопленным размещена ныне и в Интернете. Например: справочники с именами пленных, захороненных на кладбищах Цайтхайна я передавал от фонда лично Алексею Зыкову в городе Екатеринбурге. Полученные сведения с именами захороненных военнопленных с Урала, Алексей Зыков в средствах информации доводил до сведения общественности.

Так и в этом случае: получив сведения о смерти и месте захоронения, Анна Антоновна решила все же посетить могилу отца в Германии, но возникла естественная для старого человека, пенсионера проблема, что скромничать, — на какие средства? Пенсия нищенская, разве что на самое скромное питание!

Но как говорят у нас в народе, мир не без добрых людей: Консул Германии в Екатеринбурге устроил бесплатную визу для нее и сына Сергея, помог материально депутат городской думы Виктор Тестов, руководство Свердловской железной дороги, где Анна Антоновна проработала более тридцати лет, оплатил дорожные расходы, и в сопровождении сына Сергея застучало сердце 81-летней Анны Антоновны вместе с колесами вагона. В Берлине, на вокзале их встречал Пауль Эссер, бывший житель города Карпинска, что на Урале, из волжских немцев, репрессированных в годы войны и сосланных, в том числе и на северный Урал. Пауль Эссер помогает оформить проездные билеты и провожает в Ризу.

Исповедуется в разговоре Анна Антоновна: искренни ее боли, нелегки ее воспоминания о прошлом, о послевоенной жизни, безрадостного времени, о том, как выживали люди — страданиям не было конца…

Бернхард в свою очередь, рассказывает историю лагеря военнопленных: голод, холод, болезни. Лагерь считался как бы госпиталем для больных. Условий, как и медикаментов, на самом деле не имелось. Особо тяжкой была судьба советских военнопленных, объявленных Сталиным изменниками Родины, а не военнопленными, поэтому они не попадали под Гаагскую конвенцию военнопленных и не могли получать помощь от Красного Креста и других благотворительных организаций, на что имели право военнопленные других стран, причем постоянно… Знакомит гостей с цветной копией персональной карточки Антона Ивановича Писцова, отца Анны Антоновны и деда Сергея, с фотографией на карточке. Разъясняет смысл печатей и отметок с указанием времени смерти, день захоронения. Печальная участь Антона Ивановича комментирует Бернхард Новотный, как и тысяч его товарищей по несчастью: он захоронен на одном из кладбищ лагеря — Якобсталь…

В подавленном, печальном состоянии выходим из здания мемориала, рассаживаемся по машинам и едем на кладбище Якобсталь: огороженный участок, в центре стелла, на стелле звезда. Вокруг кладбища, по периметру растут березы… Бернхард Новотный, недалеко от входа, подходит к месту на полосе с повядшей осенней зеленью, снимает головной убор и указывает пальцем — здесь лежит ВАШ ОТЕЦ!

Анна Антоновна, опираясь на палочку и плечо Сергея, медленно подходит к указанному месту, какой-то момент стоит и, я бы сказал, — рухнула на колени…

Все отошли немного в сторону, но я все же слышал, как Анна Антоновна со стоном выдавливала из себя:

— Папочка, я нашла тебя… Прости меня, папа, что долго не приходила… — что-то говорила еще, но я уже не разбирал ее слова: перехватило мое горло, дышать трудно, и слезы затуманивают мои глаза… как и там, на кладбище с Ларисой Сергеевной… тело расслабилось, и я опустился на колени…

Трудно говорить о себе самому, говорить о своих чувствах и мыслях в подобные минуты, когда они охватывают тебя, и ты безволен остановить их. Все сплетается — боль и радость, обиды и возмущения, и волнение сердца. Во-первых, чувство удовлетворения для старого солдата: дождался солдат свою дочь и внука на своей могиле, не забыли, не бросили, пришли наконец и поклонились ему, принесли на могилу частицу родной земли, кусочек той жизни, его прошлого с далекой Родины, где он обрел начало жизни, где его родное гнездо, где он оставил свое потомство, а его лишили жизни, лишили всего, что он имел… В эти минуты и возникало понимание, чувство признания и благодарности традициям нашего народа во имя памяти человека, как это происходило на моих глазах, гуманности людей и выражение чувства утраты… С другой стороны, и понимание необходимости поиска своих корней жизни, в данном случае — отцов и дедов, а то и прадедов, и уйти от этого люди не могут. А вот как быть с обществом в целом — не знаю, имея в виду память о погибших солдатах, да еще и брошенных на полях боев… Может быть ВЫ, ЛЮДИ, поймете состояние души старого солдата, когда я вижу подобное, вижу встречи живых с мертвыми солдатами, и застилают слезы глаза одновременно и от чувства горечи, и в то же время от чувства удовлетворения за судьбу живых и мертвых…