Исповедь рецензента - [19]
Потом Владик заснул. И приснился ему сон, который он видел целую неделю. Будто идет он по вечерней набережной.
И покрыта она от лучей заходящего солнца пурпурным инеем. Безлюдна. Тиха. На ажурных воротничках фонарей брызги недавнего дождя. Ступени и мосты. А на противоположном берегу — мама. Такая, какой он запомнил ее, когда лежал в больнице с воспалением легких. Теплая, добрая, терпеливая. Она все утирала пот со лба и теребила пальцами бахрому свитера. Владик ничего не говорил ей, но закрывал глаза от избытка счастья. Держался за рукав маминого свитера безотрывно. Она не догадалась тогда, как он сгорал от радости, прощупывая ремешок от часов. Если мама часы не взяла, думал Владик, ей некуда спешить, и она будет сидеть у его постели долгими зимними вечерами. Так почти и было. Только маме кто-то постоянно звонил, и она то и дело выходила из палаты, вынося за собой немыслимое Владиково напряжение: а вдруг очередной телефонный звонок умчит маму?
Во сне мама просто стояла на том берегу. Увидев Владика, зашевелила губами, и хоть разделяла их огромная, серая река, он услышал:
— Сынок, ты вырос совсем большой. Я тебя даже не узнала.
Владик смущенно улыбнулся.
Мама уронила голову на плечо, неторопливо любуясь им. Затем всплеснула руками восторженно. И что-то в этом жесте мелькнуло такое родное, что Владик, как не крепился, всхлипнул.
— Мамочка, когда ты придешь? — закричал он, замирая от необыкновенного, пронзительного чувства.
— Придумай что-нибудь, сынок, чтобы переплыть эту реку — печально откликнулась мама — Ведь все мостики рушатся под ногами.
— Я знаю, знаю! — забегал по набережной Владик, и даже во сне его пятки дробно застучали по простыне — Я построю тебе кораблик!
Всю остальную часть ночи он жил этой спасительной идеей.
А утром положил в заветный уголок стола восьмой бумажный кораблик.
Игра без фальши
Когда берешь в руки сборник, составленный из произведений разных авторов, невольно рождается ассоциация с оркестром. Здесь у каждого свой инструмент и своя партия. И только благодаря интуиции, вкусу и чувству меры дирижера, то бишь, составителя, этот ансамбль способен извлечь из своих инструментов сочетаемые звуки, дополняющие и обогащающие друг друга. В сборнике «Для тебя» («ПоРог», Москва, 2010 г.) принцип некой внутренней согласованности, соразмерности соблюден. Каждый автор в своей партии не перекрывает соседствующего оркестранта, не звучит навязчивым фоном и, что немаловажно, не фальшивит. Пожалуй, последнее обстоятельство нужно вывести в одно из главных достоинств сборника. Фальшь, она, в каком бы виде искусства не встречалась, неизменно вызывает оскомину и настойчивое желание отвернуться от червивого плода чьих-то усилий. «Для тебя» сделан, как для себя. То есть, искренне. Самому себе как-то неудобно лгать, да и не к чему: все равно какая-то из щелочек сознания допустит протечку истины.
Идеология сборника тем притягательна, что отсутствует напрочь. Вернее, главный критерий подбора произведений определен, и, собственно, этого оказывается достаточно для существования единой корневой системы. Данный критерий — художественность произведения. Художественность в смысле ее яркой и выразительной формы, а также в смысле непременной содержательной наполненности. Ни одно из представленных произведений не нарушает этого положенного за основу правила.
Сравнение сборника «Для тебя» с оркестром родилось неслучайно. Высокохудожественность и смысловая компонента придают общему звучанию стройность и мелодичность. Но кто не знает, что в любой инструментальной композиции есть место для сольных выступлений? Без этой закономерности нельзя обойтись, и, разумеется, она присутствует в данной книге. Сборник абсолютно точно обращается к читателю своим названием: читай, оценивай, выбирай и влюбляйся в предложенную прозу, она — для тебя. И только тебе, читателю, главному слушателю этого концерта, выпала уникальная возможность манипулировать дирижерской палочкой, назначая на роль первой скрипки того или иного автора.
Впрочем, стоять за дирижерским пультом, пусть даже в только тебе видимом пространстве, непросто. Потому что в голосе каждой скрипки волна творческой экспрессии переливается за рамки общего исполнения. На сольное выступление тянут Захар Прилепин, Лидия Сычева, Михаил Тарковский, Анатолий Байбородин. И, на мой взгляд, эти партии, неважно в какой они будут длительности, только усиливают полифонию звучания.
Сборник «Для тебя» предлагает только один рассказ Захара Прилепина «Грех». Это какая-то очень мягкая, с привкусом разлитого повсюду солнечного лугового аромата история взросления юноши. Хотя разве можно историю взросления вписать в краткое счастье деревенского лета? И все-таки, так и есть. В таинственных ночных скрипах половиц, в бабушкином хозяйственном беспокойстве, в жужжании луговых жуков и мареве наступающего полдня можно прислушаться и почувствовать движение сокрушительно новых, неизведанных сил. Готовящих к экскурсии в любовь, в желание, в томление и упоительную нежность. «Катя заливалась юным, ясным, сочным материнским смехом. Когда Захарка откусывал крепкое, с ветки снятое яблоко, ему казалось, что Катин смех выглядит как эта влажная, свежая, хрусткая белизна». Чтобы передать такое удивительное, столь сильно переживаемое юношеское состояние, нужно очень отчетливо его видеть перед собой. Проза Прилепина хороша этими практически зримыми образами, воплощенными на бумаге. Это как чеховский рисунок, четко очерченный, внешне спокойный, но под каждым грифельным слоем ощущаешь, как пульсирует жилка набирающего силу чувства.
