Исповедь рецензента - [12]
Я отношусь к «отличной» прозе Анатолия Белинского также как задерганная юными модернистами учительница русского языка и литературы: я на ней отдыхаю. Именно потому, что она не подсовывает уставшему мозгу никаких интеллектуально острых камней. Эта проза журчит ручейком рядом, оставляя после себя легкое, приятное воспоминание.
И, пожалуй, еще одна характерная деталь: автор, будучи действительно добросовестным человеком, старается соблюсти в произведении точность хронологическую и бытовую. С усердием первого ученика. Замечательно это, прежде всего, тем, что сохраняется достоверность исторического существования персонажей. Словно читаешь роман в фотографиях. Тона черно-белые, но вся картинка в целом — определенный пласт жизни и времени. Причем, картинку эту рисует рука намеренно отстраненная: «я только повествую, а относится к происходящему предлагаю тебе, читатель» («Хлеб этих лет»). И читатель, в силу собственных возможностей и способностей, добавляет тот или иной оттенок в происходящее на страницах. Должно быть, это не самый плохой способ воздействия на читательскую душу, поскольку она, будучи самостоятельной в выборе отношения к событиям, предложенным автором, становится будто окрыленной. Ей доверяют и это важно. И значит, она готова к будущим диалогам. Что не менее важно уже для автора.
У романа есть все шансы стать неоднократно читаемым и даже «зачитанным». Притом, что тема выигрышна: Григорий Распутин и семья последнего императора России, автор сумел не ужать ее до предела народной сплетни, а развернул широко, вольно и вышел на уровень, фактически, психологической драмы. Соблюдение хронологической последовательности событий, проникновение в, казалось бы, недоступные исторические потайные дверцы, — все это придает повествованию непобедимый привкус «свежего барашка». Словно пребываешь в прошлой и одновременно настоящей реальности. Незабываемое чувство! «Три черных омута» настояны на хорошей, тщательно подобранной исторической фактуре и на сильном, художественном чутье автора.
Что еще немаловажно: в романе нет ни одного мерзавца. Автору удалось при соблазне подыграть, увы, пониженному вкусу публики, все-таки оставить за собой право быть объективным. В романе прослеживается попытка уйти от опрометчивых оценок и представить ситуацию такой, какой мог бы ее увидеть мудрый очевидец. Подлинно человеческим можно назвать отношение автора к собственным персонажам: ни один из них не подвергнут пытке пребывания в литературной самодеятельности. Более того, могу смело утверждать, что ощутила сквозь буквенную паутину чувство трепетное и взволнованное к истории страны. Почти осязаемую привязанность к ней. И только поэтому хочется перечитать роман снова.
Чем хороши воспоминания? Пожалуй, авторским желанием зафиксировать действительность детства, юности, зрелости и оставить ее такой, неприкосновенной, для потомков. Мемуарная проза Ивана Сабило — своеобразное посвящение времени. Впрочем, стоит отметить тот факт, что в хронологически выверенном повествовании фигура главного героя, то бишь автора, занимает место не в последнем ряду. В этом есть преимущества, и основное из них: время воспринимается сквозь авторскую призму. Самое примечательное, что Сабило сумел избежать излишней художественности, предоставляя читателю просто путешествовать вместе с юностью, молодостью, зрелостью героя. «Открытый ринг» не отягощен, если можно так выразиться, ненужной экспрессией. Здесь каждая встреча подана в том первородном состоянии, в котором она произошла десять-двадцать-тридцать лет назад. Право осмысливать дано самому читателю. Такое впечатление, что автору важнее запечатлеть именно фактическую сторону дела, а не эмоциональную. Плюс в этом или минус, судить читателю. Иван Сабило предложил каждому, кто возьмет книгу в руки, «открытый ринг» своей жизни. Кто-то может уйти, недосмотрев, а кто-то и останется.
Что приятно поразило, так это следующее: молодость сентиментальна. Как бы ей не навязывали склонность к прагматизму, она остается чувствующей и способной плакать от жалости к своим героям. И, кстати, также в тоске по герою слышен ее нескрываемый, юношеский стон. Вполне вероятно, что когда-нибудь он, наконец, примет осязаемые литературные формы, а пока большинство произведений, особенно, прозаических, имеют сходство с сырой глиной. Кое у кого из данного материала получилось что-то вроде прозаической «свистульки», но для того, чтобы покинуть ярус «забавы», безусловно, требуется время.
Пожалуй, наиболее способной ученицей, ощущающей массу, плотность материала, чутко улавливающей его температуру, я бы назвала Екатерину Челпанову. Ее повесть «Темная ночь» похожа на дневниковый разговор самой с собой, но в отличие от дневника, имеет потребность быть прочитанной. Здесь много того, что может показаться лишним, в частности, глубокая рефлексия восьмилетней девочки, однако, достаточно и того, за что автора нужно похвалить. Прежде всего, за полное отсутствие фальши. В слове, в строке, в замысле. С известной долей наивности произведена попытка проследить за судьбой девочки-девушки, и в этой попытке, я уверена, многие литераторы женского пола узнали бы себя. И за это бесхитростное напоминание о молодости Екатерине Челпановой отдельное спасибо.
Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.