Исповедь пофигиста - [17]
Паша был маленький, шустрый и все время смеялся. Он вырос в киевском бандитском районе, поэтому жил всегда с усмешкой. Говорил поговорками, бабка научила.
— Рыжий! Хрен с горы! У тебя колесо спустило.
— Врешь.
— Чего врешь — я сам взял и ниппель вывернул.
Я пошел смотреть — колесо целое. А Паша доволен:
— Все! Я в нормальном настроении, теперь можно работать.
Он как-то умудрился кулечки целлофановые списать как сгнившие. Гений! Но тоже бандит.
Глава пятнадцатая
Машину я вожу классно. Любую. Участвовал в чемпионатах мира по радиоспорту, однажды даже засек позывные шпиона. На трубе играю с детства. После того, как я забросил трубу и установил на крыше огромные сверхмощные радиоантенны, соседи пожаловались отцу:
— Борода, уйми сына. Раньше мы от него глохли, а теперь телевизор посмотреть не можем.
Эти антенны такие помехи создавали в космосе — труба!
Зато я ни к кому не пристаю с вопросом, в каком году Пушкин написал «Конька-горбунка». Мне по барабану. Я до сих пор не пойму: если Герасим написал Муму, почему памятник поставили Лермонтову? Чудно же! Зачем мне эти проблемы?
У меня было здоровое сибирское детство: без комплексов, все время на свежем воздухе. И дальше не хуже. А как из армии пришел, ну, отгудели, как положено, со всей родней, а на следующий день мы с отцом в баню поехали. Он говорит:
— Поедем, возьмем водочки моей самодельной — и на дачу, в баню.
Ну, баня как стояла, так и стоит рядом с дачей. А свинью, которая там жила, отец зарезал: кормить нечем. Хе! Свинью-то! Да она и не в бане жила, а в утепленном сарайчике. Все строили сами: отец же плотник.
Балкон у нас в доме был цельный, без гвоздей. Отец даже премию получил за самый красивый дом с балконом.
Вот что он тогда придумал. Мать работала на складе — огромней, чем Ганновер. Привезли нефтяные резервуары. Что сделали родители? Мать скоммуниздила один резервуарчик тонн на сто, взяла у государства для личного пользования — все дела.
Дальше мы приобрели огород. Пришел шагающий экскаватор, у него ковш пятнадцать тонн, выкопал яму на весь огород. Такой, блин, котлованище получился! И туда мы кинули скоммунизденный резервуар, а на нем посадили огород и построили дом. В доме был люк, его открываешь — и попадаешь в бункер. Нет, в погреб. В резервуаре стал погреб, понятно?
Мы его уложили досками. Между ними и железом — керамзит со мхом: тепло и мыши не заводятся. Одна проскочила — мы ее удушили. Есть старинный чисто русский способ охоты на мышей. Мышеловкой же мышь в погребе не поймаешь. Если рядом картошка, овощи, фрукты, патиссоны разные, на фиг мышам твой сыр и мясо копченое. Тогда толчешь в железной ступе стекло и смешиваешь с сахарной пудрой. Ясен результат? Потому что мыши — смертный приговор погребу.
Ну, черт с ним, с погребом. Дом мы тоже сделали по самым несоветским стандартам. Но все из отечественных материалов. Дом красивейший. Шифер для крыши тоже мать достала. Конечно, я самый легкий, мне и шифер укладывать. Отец где-то нашел блок для альпинистов. Мне привязывают на шею лист шифера и подымают на крышу. Я прибиваю лист, а мать в это время ходит внизу и все, что с меня просыпалось, поднимает — гвозди, молоток… Отец ей кричит:
— Мать, уйди! Он тебе сейчас на голову лист уронит…
— Да ну тебя, борода, — смеется мать и нагибается за очередным гвоздем.
И кончик ее платка касается земли. Я тоже возмутился:
— Отец! Не пугай мать… твою!
И уронил вниз лист шифера. Хорошо, мать не успела шелохнуться. Только кончик платка отрубило, а могло бы и голову. Повезло.
Мы для себя еще два дома в округе построили. Почему нет? Последний на одиннадцатом километре. Вот там отец и вырубил свой исторический балкон; там был и скоммунизденный генератор. Отец все собирался шведскую печку приладить.
Да, так затопили мы баньку. Без женщин, без никого. Ну, Новый Год. Мороз трескучий, банька рядом с озером, а дом на краю тайги. Сбоку пять теплиц и восемь парников, в них и росли гладиолусы, которые отец зимой продавал по сумасшедшим ценам. Все честно, не надо! У нас в Стрежевом цветы ни у кого не росли. Ну, еще у двух-трех. Земля-то промерзает. А мы землю обогревали. Зато не цветы, а золото.
Перед армией отец купил трактор, еще одну машину и сто метров Оби. У нас озера и реки тогда продавались: бери — не хочу. «Штаны», «Утес», где осетр идет, — за пять тысяч. Теперь сто метров Оби стали нашей частной собственностью. Хочу — спалю, хочу — взорву. Я говорю отцу:
— Ты поставь кооператив «Калитка». Будем за пошлину баржи пропускать.
Отец там щук развел. Никто ему стал не указ: идет рыба на нерест, не идет — рыбнадзор не вмешивается. Приват, блин, частные владения! С колючкой. И рыбнадзор ездит и следит, чтоб никто в эти частные владения не совался.
Ну, отец вообще считался кулаком, а все плакался: бабок нет, свинью кормить нечем. Нет, конечно. Откуда им взяться: то трактор, то сто метров Оби, то балкон на одиннадцатом километре. Но тут все элементарно. Это — мое!
Взяли, значит, мы бутылочку. А у нас печка была, буржуйка-холера. Искры во все стороны, но грела хорошо. Прихватили мы водочку и пошли в баню греться. Открыли окна, кто тут будет воровать — тайга кругом. А свой «москвич» прямо рядом с баней поставили — для наглядности.
В романе «Герр Вольф» – Гитлер в переломнейший момент его судьбы – в момент наступления немцев на Кавказ и Сталинград.Действие разворачивается от прибытия фюрера 16 июля сорок второго года в ставку «Вервольф» близ Винницы для личного руководства операцией «Блау» – до первых чисел февраля сорок третьего – тотальной капитуляции армии Паулюса. От момента эйфории и космических надежд – до полного крушения иллюзий и жесточайшего разочарования.Впервые в художественной литературе – Сталинградская битва и битва за Кавказ – глазами Гитлера и германского генералитета.
В этом романе рассказывается о жизни двух семей из Северной Каролины на протяжении более двадцати лет. Одна из героинь — мать-одиночка, другая растит троих дочерей и вынуждена ради их благополучия уйти от ненадежного, но любимого мужа к надежному, но нелюбимому. Детей мы видим сначала маленькими, потом — школьниками, которые на себе испытывают трудности, подстерегающие цветных детей в старшей школе, где основная масса учащихся — белые. Но и став взрослыми, они продолжают разбираться с травмами, полученными в детстве.
История дружбы и взросления четырех мальчишек развивается на фоне необъятных просторов, окружающих Орхидеевый остров в Тихом океане. Тысячи лет люди тао сохраняли традиционный уклад жизни, относясь с почтением к морским обитателям. При этом они питали особое благоговение к своему тотему – летучей рыбе. Но в конце XX века новое поколение сталкивается с выбором: перенимать ли современный образ жизни этнически и культурно чуждого им населения Тайваня или оставаться на Орхидеевом острове и жить согласно обычаям предков. Дебютный роман Сьямана Рапонгана «Черные крылья» – один из самых ярких и самобытных романов взросления в прозе на китайском языке.
Можно ли выжить в каменных джунглях без автомата в руках? Марк решает, что нельзя. Ему нужно оружие против этого тоскливого серого города…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
История детства девочки Маши, родившейся в России на стыке 80—90-х годов ХХ века, – это собирательный образ тех, чей «нежный возраст» пришелся на «лихие 90-е». Маленькая Маша – это «чистый лист» сознания. И на нем весьма непростая жизнь взрослых пишет свои «письмена», формируя Машины представления о Жизни, Времени, Стране, Истории, Любви, Боге.
Вызвать восхищение того, кем восхищаешься сам – глубинное желание каждого из нас. Это может определить всю твою последующую жизнь. Так происходит с 18-летней первокурсницей Грир Кадецки. Ее замечает знаменитая феминистка Фэйт Фрэнк – ей 63, она мудра, уверена в себе и уже прожила большую жизнь. Она видит в Грир нечто многообещающее, приглашает ее на работу, становится ее наставницей. Но со временем роли лидера и ведомой меняются…«Женские убеждения» – межпоколенческий роман о главенстве и амбициях, об эго, жертвенности и любви, о том, каково это – искать свой путь, поддержку и внутреннюю уверенность, как наполнить свою жизнь смыслом.