Исповедь дезертира - [11]

— Ты не дуйся, это моя работа, в горах меня ждут товарищи.

Женщина ответила, даже не взглянув на него:

— Товарищи твои — такие же, как и ты, бандиты.

— Не смей так говорить, — он крепко схватил ее за запястье, — деньги нужны нам обоим.

Она снова ничего не ответила, подняла выпавший из рук платок и пошла в сторону крепости. Мужчина, минуту заколебавшись, зашагал следом.

«Значит, он наемник, — стал прикидывать я, постепенно успокаиваясь, — а это его любовница. Может быть, она живет одна, а скорее всего, с престарелыми родителями, раз ей приходится заниматься любовью в лесу». Мне ничего не оставалось, как перебраться на прежнее место поближе к крепости и продолжать слежку.

Всю ночь не удавалось заснуть, я дрожал от холода на не успевшей просохнуть после дождя траве. К моей превеликой радости, утром мужчина ушел, прихватив с собой автомат. «А что, если… — мелькнула шальная мысль, — подкрасться к нему сзади и ударить ножом? Нет, — сразу опередила эту мысль другая. — Ты трус, ничего у тебя не получится. Он выглядит здоровее и крепче тебя. Да и хватит ли сил — после такой голодовки — для броска и удара? А убить человека? За что? Почему? Нет, не смогу». Пока я размышлял, его силуэт становился все меньше и меньше, пока вовсе не исчез из виду, растворившись за мощными стволами сосен, покрывающих косогор. Выждав еще несколько минут, я хотел подняться, но вдруг почувствовал, что боюсь. «А что если эта женщина на стороне боевиков, как та прибалтка — Ули? Ну и что, что она русская? И вообще, что я ей скажу?» В таком непонятном состоянии я провел еще около часа и вдруг услышал, что дверь, скрипнув, открывается. Прижался к земле, а когда открыл глаза, увидел, как в сторону села вниз по тропинке от крепости спускается женский, а скорее детский силуэт. Сзади можно было разглядеть длинную светлую косу и темно-синие джинсы. Девушка несла спортивную сумку. «Наверное, это их дочь, — подумал я, — поэтому они и уходили в лес, чтобы не при ней… Все, — наконец приказал я себе, — ты идешь и стучишь или остаешься здесь и подыхаешь с голоду».

Выждав еще несколько минут, я осторожно поднялся.

«Только бы никто больше не пришел, — думал я, подходя к двери, в которой оказалась дверка-лючок на уровне головы человека». На чугунной табличке, прикрепленной к стене, вязью непонятных мне букв было что-то написано и внизу добавлено по-русски: «XV век. Охраняется государством». Дрожа от страха, стуча зубами, я несколько раз ударил в дверь рукояткой ножа. Минуты через две из-за двери послышался уже знакомый голос:

— Настя, ты? Что-то забыла?

Сердце мое от волнения готово было вылететь из груди.

— Простите, пожалуйста, — почти заикаясь, заговорил я, затыкая нож за пояс и накрывая его свитером, — вы не могли бы мне помочь? Мне ничего не нужно, я заблудился… Не бойтесь, дайте кусок хлеба и я уйду.

Несколько секунд длилось молчание, потом открылся лючок в воротах, и я увидел вчерашние глаза совсем близко, но теперь они смотрели пристально и немного враждебно. Тонкие брови были вопросительно подняты, русая челка выбилась из-под цветастого платка и прикрывала более светлую кожу лба.

— Кто ты? — в голосе слышалась тревога.

— Я из Грозного.

— Солдат?

— Нет, новобранец, — торопливо заговорил я. — Пушечное мясо… Я убежал.

Хозяйка снова спросила недоверчиво:

— Из Грозного? Ты знаешь, сколько это километров?

— Не спрашивайте. Вообще не знаю, где я.

— Ты в Грузии.

— В Грузии? Это хорошо! А как же я проскочил границу? Никакой нейтральной полосы, никаких знаков…

— Наверное, у государства денег на установку знаков нет, — она усмехнулась и снова посерьезнела. — И вообще какой может быть в этой стране порядок… Звать-то тебя как?

— Артем. Скажите, а какое сегодня число?

— Восьмое июня.

— Ничего себе, это я столько шел…

Похоже, моя явная растерянность успокоила женщину, и я услышал:

— Не надо бы посторонних пускать, но тебе почему-то верю. Входи, — ее голос смягчился. — Да, выглядишь ты, прямо скажем, неважно…

Послышался скрип железной задвижки, и тяжело щелкнул замок.

Дверь отворилась. Женщина смотрела с подозрением, но, видимо, поняв, что я не опасен, посторонилась, пропуская меня в башню, потом закрыла дверь, щелкнув засовом.

— Пойдем, ты весь дрожишь.

— Вечером шел дождь, я промок.

Она посмотрела на меня так, будто хотела понять, не увидел ли я в лесу чего лишнего, но быстро успокоилась — наверное, оттого, что вид у меня был уж слишком жалкий.

Через темную арку я прошел за ней следом во двор крепости. Снова яркий свет ударил в глаза, и я увидел внутренний дворик: пристроенный к забору деревянный сарайчик с большим окошком и длинную кишку какого-то каменного строения. Оно лепилось к крепости с противоположной стороны от сарая, на серой стене виднелось одно маленькое окошко. Где-то рядом заскулила собака, я обернулся и увидел неуклюже бегущую ко мне небольшую, черную и очень лохматую дворняжку на коротеньких ножках. Она завиляла хвостом, отчего все ее тело пришло в движение, а поседевшая милая мордочка закачалась из стороны в сторону.

Поскуливая, собачонка стала ласкаться ко мне.

— Это Малышка, — сказала хозяйка. — Она всех любит.