Испорченная кровь - [41]

все ли слушают музыку со словами подобным

образом. Когда прозвучала последняя нота, я завела

машину и поехала в больницу, борясь с улыбкой. Я

ожидала чего-то оголяющего, как это было с песней

Флоренс Уэлч. Названия и её связь с великим

Оскаром Уайльдом было достаточно, чтобы

заставить меня ухмыльнуться, но слова, которые

любому, кто борется с раком, показались бы

бесчувственными, взбодрили меня. Этакое славное

безобразие.

Я нажала «play» и прослушала ещё раз, барабаня

пальцами по рулю, пока ехала.

Я сидела в палате в больничном халате, когда вошёл

Айзек, сопровождаемый медсестрой, доктором Акела

и пластическим хирургом, с которым я виделась

несколько недель назад, думаю, его зовут доктор

Монро, или, возможно, доктор Мортон. Айзек был

одет в чёрное под белым халатом. Мгновение я

изучала его, пока он рассматривал мою карту.

Доктор Акела улыбалась мне, стоя слишком близко к

Айзеку. Это что, собственничество? Доктор

Монро-Мортон выглядел скучающим. По телеку

таких называют манекенами.

Наконец, Айзек поднял голову.

— Сенна, — сказал он. Доктор Акела посмотрела на

него, когда доктор назвал меня по имени. Интересно,

у неё ли он скрывался, когда не был со мной. Если бы

я была мужчиной, я бы тоже скрывалась у доктора

Акела. Она была красивым убежищем. Её чувством

было зрение, решила я. Всё в ней громко взывало к

глазам: как она двигалась, смотрела и говорила

посредством тела.

Айзек попросил меня сесть.

— Мы собираемся осмотреть тебя. — Он нежно

развязал тесьму моей больничной сорочки сзади и

отошёл, чтобы я сама смогла её опустить. Я заставила

себя ничего не чувствовать, глядя прямо перед собой,

когда холодный воздух коснулся моей кожи.

— Ложись, Сенна, — сказал он мягко. Я сделала это.

Сосредоточилась на потолке, почувствовав его руки

на себе. Он осмотрел каждую грудь, пальцы

задержались вокруг уплотнения на правой стороне.

Его прикосновение было нежным, но

профессиональным. Если бы кто-нибудь другой

трогал меня, я бы давно уже вскочила и выбежала из

комнаты. Когда Айзек закончил, то помог мне сесть

и поправил мою сорочку. Я заметила, как доктор

Акела снова смотрела на него.

— У тебя хорошие результаты, — произнёс он. —

Всё готово для операции на следующей неделе.

Доктор Монтоль здесь, чтобы поговорить с тобой о

хирургическом восстановлении. — Монтоль! — А

доктор Акела хотела бы обсудить с тобой процесс

облучения.

— Мне не нужно говорить с доктором Монтоль, —

ответила я.

Лицо Айзека дёрнулась верх.

— Ты хочешь обсудить восстановление после…

— Нет, — сказала я. — Не хочу.

Доктор-манекен Монтоль вступил в игру, уже не

выглядя таким скучающим.

— Мисс Ричардс, если мы получим экспандеры

сейчас, Ваше восстановление…

— Я не заинтересована в восстановлении, —

ответила я пренебрежительно. — Я пройду

мастэктомию, а потом отправлюсь домой без

экспандеров. Это моё решение.

Доктор Монтоль открыл было рот, чтобы ответить,

но Айзек оборвал его:

— Пациентка приняла решение, доктор. — Он

смотрел прямо на меня, пока говорил. Я плотно

сжала губы в знак благодарности.

— Ели мои услуги не нужны, вы меня извините, —

сказал доктор Монтоль, прежде чем уйти.

Я смотрела на свои руки. Доктор Акела села на край

кровати. Мы говорили в течение нескольких минут о

лучевой терапии, которую мне придётся пройти

после операции. Шесть недель. Я восхитилась её

подходом к больным; он был тёплым и личным.

Уходя, она слегка коснулась тыльной стороны руки

Айзека. Мой.

Айзек подождал, пока дверь не закрылась, прежде

чем сделал шаг вперёд. Я приготовилась к потоку

вопросов, но вместо этого он сказал:

— Ты можешь одеться. Пообедаешь со мной?

Я моргнула, глядя на него.

— Разве это не конфликт интересов? Ланч с

пациенткой?

Он улыбнулся.

— Да, мы должны пойти в другое место, а не в

больничный кафетерий.

Я хотела сказать «нет», но услышала слова песни,

которые он оставил мне утром, они проигрывались в

моей голове. Кто дарит песню, в которой говорится:

« Не нужно беспокоиться, всё равно все умрут»,

когда у кого-то рак?

Мне понравилось. Особенно его честность.

— Ладно, — ответила я.

Он взглянул на часы.

— Встретимся на стоянке через десять минут?

Я кивнула.

Я оделась и направилась вниз.

— Я припарковался там, — сказал Айзек, когда

я нашла его на парковке. Он переоделся, надел белую

рубашку и серые в тонкую полоску брюки. Я

последовала за ним к его машине, и доктор открыл

мне дверь. Это было слишком. Я запаниковала.

— Не могу это сделать, — ответила я. И отошла

от автомобиля. — Прости. Мне нужно попасть

домой.

Я не оглядывалась, когда шла к своей машине.

Он, вероятно, думал, что я сошла с ума. Скорее

всего, так и было.

Айзек ждал меня, когда я вернулась домой

спустя несколько часов, прислонившись к машине и

задрав

лицо

вверх. « Наслаждайся, Айзек», —

подумала я. — « Завтра мои облака вернутся». На

долю секунды, я подумала, а не развернуться ли мне

на подъездной дороге и не отправиться ли в Канаду.

Н о я разъезжала в течение нескольких часов, и

стрелка бензобака теперь указывала на «Е». Я хотела

попасть домой. Я прошла мимо него к двери. Мы

едва зашли в прихожую, когда я бросила:

— Почему ты не спрашиваешь, почему я не хочу

восстановления после операции хирургическим