Испорченная - [27]

Его грудь привлекла меня в первую очередь. Обнаженная, с редкими волосами, кожа цвета кофе с молоком блестела в слабом освещении. Его совершенная грудь сужалась, приближаясь к серым шерстяным спортивным штанам. Они держались на бедрах, и я не могла не заметить тонкую линию волос внизу, похожую на стрелу, скрывающую что-то еще ниже.

Я сглотнула, когда он двинулся на меня, мои глаза обратились к выступу на вершине его бедер. Я с трудом отвела взгляд, чтобы продолжить дальнейший осмотр, пока на бедре одной из стройных ног не обнаружила кожаные ножны и вложенный в них нож, способный убить слона.

Я судорожно вздохнула, вспомнив, почему я здесь, затем мысленно дала задний ход, переключаясь с его тела на его лицо и направленные на меня глаза. Сильный, с волевым подбородком и проницательными зелеными глазами. Его голова была чисто выбрита, и, когда он тихо переставлял босые ноги, в его левом ухе блестела бриллиантовая сережка.

«Кот» — подумала я, но сразу поправилась: кошки подразумевают женственность, а в этом мужчине не было ничего женского. Я практически чувствовала запах тестостерона, и женщина во мне реагировала соответственно.

Он держался, как солдат, его мышцы выглядели такими крепкими, что я бы не удивилась, будь он способен швырнуть пикап.

Мужчина снова замер прямо передо мной, глаза скользнули вниз – от головы к ногам, а затем обратно с таким выражение, что я невольно возбудилась. Сказать, что мне понравилось это ощущение, всё равно, что ничего не сказать. Но где-то из глубины чувственной дымки возник легкий проблеск здравого смысла. Это не я. Я не клеилась к каждому привлекательному мужчине, которого встречала. Была ли это Алиса? Или дело в нем? Или новые обстоятельства жизни привели меня к неожиданным наслаждениям и нежелательной опасности?

— Разве это не правильно? – спросил мужчина по имени Зейн, его слова были адресованы Кларенсу.

Я нехотя подавила собственную похоть, понимая, что купаюсь в своих чувствах к этому мужчине, в осознании существования вечности, которое он подарил мне, когда пересек комнату за считанные секунды. Теперь, конечно, он ждал ответа от Кларенса – на вопрос, о котором я успела забыть.

— Наша Лили, — любезно подсказал Кларенс, — Я объяснял, что есть вещи, желанные ей, но лишь некоторые из них действительно необходимы.

Мужчина шагнул в мою сторону, его кошачьи глаза исследовали каждый дюйм моего тела.

Тяга. О-о, да. Теперь я знаю о тяге всё.

Я напряглась, стараясь не прятать глаза и контролировать свое дыхание, хотя моя кровь буквально закипала под его взглядом, как если бы мужчина протянул руку и погладил меня, а кончики его пальцев пускали мне под кожу электрический ток.

— Oui, ma chйrie[4], — сказал он на безупречном французском, — Но не обращай слишком много внимания на этого старого дурака, — он наклонился вперед, так, что его лицо оказалось прямо рядом с моим, я почувствовала его дыхание у своего уха, и прошептал, — Ты жива, ведь так? Иногда жизнь это больше, чем желания или необходимость.

Я сглотнула, пытаясь взять себя в руки.

Зейн перехватил взгляд Кларенса.

— Она особенная во многих отношениях. Ты уверен, что она одна из них?

Туман страсти, окутавший меня, начал рассеиваться. Это была единственная вещь, на которую Зейн обратил свое внимание. Оказаться под пристальным вниманием из практических соображений, а не из-за сексуального влечения – это уже совсем другое дело.

— Уверен, — сказал Кларенс, — Если бы я ошибался, её бы с нами не было.

— Надеюсь, ты прав, — задумчиво признался Зейн.

— Кто ты?

— Я обучу тебя множеству самых разных вещей, — заверил он.

Я повернулась к Кларенсу.

— Но я думала...

— Я для тебя самый главный человек, щеночек, но посмотри на него. С кем ты хочешь оттачивать свои боевые навыки? Со мной или с ним?

— Правильно, – я вытерла влажные ладони о джинсы, — Отлично.

— С чего желаешь начать? – спросил Кларенс.

— Она одолела Грукона?

— В конце концов. В первый раз она его так и не прикончила. Счастлив заметить, что несколько часов назад она исправила эту ошибку, – он немного нахмурился, – И еще некоторые.

— Она должна перестать стесняться. В этой комнате нет места для ошибок или жалости. Колебания — это приглашение, враг и так одержал слишком много побед.

— «Она» стоит прямо здесь, — заметила я.

— Так что ты, ma fleur[5], — сказал Зейн, — Гордая и с боевыми шрамами.

Я поморщилась, будучи уверена, что мужчина знает о порезе на моей руке, хоть и не может его увидеть под двумя свитерами и плащом.

— Твой плащ, — сказал он, кивая на скамейку, — И свитер.

Я поморщилась, но сняла одежду, оставшись в топе и джинсах.

— Я вижу, — прошептал он, глядя на рану, которой любезный Грукон испортил Алисе руку.

— Ты сейчас быстрее выздоравливаешь, Лили, и большинство ран исчезнет уже к утру. Однако, в этот порез, — сказал он, проводя пальцем по моей руке, — Попал яд.

Я пожала плечами, решив не раскрывать своих истинных чувств.

— Я воин, верно? Сейчас я одна из вас.

— Думаю, мы поладим. И я определенно не хочу, чтобы тебя убили или ранили.

— Слишком поздно, — возразила я, — И в первом и во втором случае.

Его губы дрогнули в усмешке, но моё внимание привлекло не это, а то, что он делал со своим ножом. Мужчина резал лезвием кончики своих пальцев, его глаза потемнели и сделались серьезными, когда он шагнул в мою сторону и провел пальцем вдоль раны. Мне не потребовалось спрашивать, что он делает: я чувствовала, как моя кожа срастается под его прикосновениями.