Испорченная - [26]

— Высокие технологии, — заметила я.

— Ты ожидала, что дверь откроется с помощью чуда? Наш бой может быть небесным, но наши ресурсы вполне современны.

Он набрал код, и толстая дверь бесшумно распахнулась внутрь, открывая мрачный коридор.

— Мы?

Я неохотно переступила через порог вслед за ним. Тот слабый свет, что сопровождал нас в переулке, исчез вслед за стуком захлопнутой нами двери. Воздух вокруг был неподвижным и несвежим, отсутствие даже малейшего ветерка подчеркивало риск возникновения клаустрофобии. Я сглотнула, моя кожа стала липкой, меня пронзило воспоминание о том, как я в последний раз проснулась в кромешной тьме.

Возможно, я всё ещё не готова.

Я слышала шаги Кларенса впереди, потом раздался металлический лязг выключателя. Над нами зажглась лампа, свет отразился от вентилятора в дальнем конце прихожей, он ожил, разгоняя воздух и рассеивая мою тревогу. Стены узкой прихожей украшали надписи, но грязь и зловоние переулка остались снаружи.

Мы двигались вниз по длинному коридору, наши шаги эхом отдавались от бетонных стен и полов. Скоро свечение люминесцентных ламп сменилось тусклым светом желтых светильников, установленных вдоль стен. Мы продолжили путь через лужи желтого цвета, поворот за поворотом, упорно продвигаясь всё глубже и глубже в лабиринт.

Наконец, мы добрались до древней двери лифта. Я наклонилась, сжимая руками металлическую сетку, и заглянула в шахту, её дно терялось в темноте. Перед нами висел кабель, и его, казалось, было совершенно недостаточно для исправной работы лифта.

— Кто-то упоминал высокие технологии.

Кларенс пожал плечами, широким галльским жестом.

— Эх. Ремонт. У кого есть время?

Мне захотелось напомнить, что сделал Бог, но я решила, что сейчас не лучшее время для шуток.

— Хорошее решение.

— Ты, действительно, должен прекратить делать это.

— Тогда тебе нужно перестать думать так громко.

Я нахмурилась, но Кларенс только усмехнулся, затем указал на очередное устройство доступа под металлической пластиной.

— Твоя очередь, — сказал он.

Я попыталась справиться с нервами, затем прижала руку к прохладному стеклу: биометрический сканер сделал свое дело, и после короткого жужжания и щелчка небольшой металлический ящик начал подниматься из ямы и, в конечном итоге, с грохотом остановился перед нами. Кларенс взял на себя инициативу и распахнул ворота. Он шагнул в сторону и отвел руку, приглашая войти:

— Дамы вперед.

Я перевела дыхание, посмотрела вверх на хлипкий кабель и шагнула внутрь.

Бог был на моей стороне, верно? По крайней мере, в данный момент.

Управление лифтом осуществлялось с помощью древнего наборного механизма, Кларенс тут же взялся за дело, смещая диск вниз от 1 до В3. Лифт дернулся, и мы немедленно начали спуск, мир – или, по крайней мере, здание — двигался вертикально перед нашими глазами, как скучный диафильм из второго класса.

Несмотря на высокотехнологичную процедуру входа, в здании не было ничего сверхъестественного. Этажи, которые мы проезжали, были заброшены, но чисты, мусор на входе был всего лишь прикрытием. Однако не было ни витражей, ни статуй. Ничего, что намекало бы на святость этого места. Оно куда больше походило на бункер, я обняла себя за плечи, и, чем глубже мы спускались в недра здания, тем более неуместной я себя чувствовала.

Хотя, казалось, прошла целая вечность, лифт, наконец, со скрипом остановился. Мне не пришлось спрашивать у Кларенса, добрались ли мы до места назначения, я и сама прекрасно видела, где мы. В центре огромного зала имелось возвышение, похожее на боксерский ринг, вокруг него располагалось всевозможное учебное снаряжение: боксерская груша, велотренажер и штанга. Если бы не булава, меч и другие виды средневекового оружия, развешанные на стене позади ринга, это место походило бы на дешевый тренажерный зал Джо, ушедшего прежде, чем умерла моя мать.

Запах напомнил мне о детстве, так пахнет застарелый пот и кожа. Меня накрыла волна сожаления, я зажмурилась, борьба с тоской оказалась такой напряженной, что на мгновение мне показалось, будто колени вот-вот подогнуться.

Я перевела дыхание, заставляя себя сконцентрироваться. Моей прежней жизни больше нет. И, если я хочу сохранить то немногое, что имею теперь, требуется как следует сосредоточиться, необходимо бороться — и с собой, и с демонами, превратившими землю в сущий ад.

— Нет отдыха для уставших, да? – спросила я Кларенса, кивая на тренажеры.

Он наблюдал за мной, его лицо было непроницаемо, и я подумала, что, возможно, он видит мои воспоминания, чувствует мои потери. Я не стала спрашивать, и спустя мгновение он сощурил глаза:

— Ты устала?

Я обдумала его вопрос и поняла, что нет, совсем не устала.

— Я так не думаю, — сказал он, — Возможно, ты хочешь вздремнуть, хоть в этом и нет никакой необходимости. Больше нет. В том случае, если ты и, правда, не чувствуешь себя плохо.

Мои брови удивленно поползли вверх.

— Правда?

— Сон — это комфорт, роскошь. То, в чем твое тело нуждается, и то, чего оно хочет, далеко не одно и то же, — сказал Кларенс, — Не правда ли, Зейн?

Я вздрогнула и обернулась, из темноты к нам навстречу шел мужчина. Я не заметила его раньше и предположила, что он вошел через боковую дверь. Потому что он не был похож на человека, чье появление я смогла бы пропустить. Никогда в жизни.