Испепеляющая страсть - [37]

То, что в жизнь Джилли вошла Бернис Розберри — это случилось в середине июля, — ознаменовало начало больших перемен. Юная графиня была заранее враждебно настроена по отношению к этой женщине, однако той удалось завоевать ее сердце прямодушием и разумным взглядом на вещи. Кроме того, Бернис была на удивление уравновешенной. Она и глазом не моргнула, увидев свою оборванку-подопечную, и хладнокровно выслушала указание безупречного во всех отношениях графа: «Сделать все, что сможешь».

Казалось, мисс Розберри наслаждается сложностью стоящей перед ней задачи, она с головой погрузилась в кампанию по превращению своей хозяйки в юную леди, одетую по последней моде — хочет этого сама хозяйка или нет.

Обидчивость и капризы Джилли натолкнулись на ее несокрушимое спокойствие — не говоря о едком сарказме, которому не мог противостоять даже Кевин и со временем оставил всякие попытки в этом направлении.

Эта сильная личность обладала к тому же устрашающей внешностью. Будучи довольно худощавой (плоская грудь была источником скрытых комплексов этой женщины), она, тем не менее, производила впечатление очень крупной.

Мисс Розберри было около тридцати пяти. Она не пыталась сделать свою внешность более привлекательной за счет прически (ее волосы были скручены в тугой пучок на макушке) или одежды, а на ее лице не было и следа косметики. Так что ничто не смягчало впечатления от ее лица: прямые каштановые волосы и карие глаза вряд ли могли привлечь чье-либо внимание и отвлечь его от густых прямых бровей, выдающегося вперед подбородка и длинного острого носа.

Что до ее гардероба, он, казалось, состоял из нескольких одинаковых темных платьев под горло, а единственным украшением, которое она себе позволяла, была связка булавок, которую она постоянно носила на груди. На поясе у нее висели ножницы, а на шее — массивные золотые часы на золотой цепочке, доставшиеся ей в наследство от покойного отца.

Увидев ее впервые, Кевин наклонился к Райсу и шепнул ему на ухо:

— Вот женщина, с которой не хотелось бы встретиться в темной аллее.

У мисс Розберри был отличный слух, и она в свою очередь демонстративно прошептала на ухо Джилли:

— Приятно видеть мужчину, трезво оценивающего свои возможности.

Возмущение Джилли — хотя она все еще чувствовала себя обязанной из самолюбия демонстрировать неприязнь к мисс Розберри, дабы оставаться в оппозиции к мужу, — пошло с того момента на убыль.

Снабженная новыми нарядами графини, только что прибывшими из Лондона, и действуя под пристальным надзором графа, мисс Розберри принялась приобщать Джилли к цивилизации. Правила поведения за столом, искусство пить чай, умение держать себя в обществе и многое другое служили предметом уроков, которые заполняли их дни.

Лишь однажды, меньше чем за неделю до приезда гостей, Джилли осмелилась робко спросить у портнихи:

— Как ты думаешь, тебе удастся сделать так, чтобы я выглядела хоть чуть-чуть хорошенькой?

Тогда величественная мисс Розберри села рядом со своей подопечной, обняла ее и проворковала:

— Ну-ну, не тревожься, детка, Банни тебе поможет.

Когда Кевин через несколько дней услышал, что Джилли и называет мисс Розберри «Банни», он рассмеялся и спросил, откуда взялось такое прозвище — абсолютно неуместное.

— Банни сказала, что так ласково называл ее отец, — вызывающе ответила Джилли. — И не говори больше ни слова, Кевин Ролингс! У Банни была нелегкая жизнь после смерти отца — он был школьным учителем и не мог как следует обеспечить ее, хотя она и благородного происхождения. Если бы все сложилось иначе, она ни за что бы не стала портнихой. Она очень принципиальная — ушла от своей последней хозяйки, потому что та носила так много украшений и так ярко красилась, что Банни заявила: я не кондитер, чтобы украшать торты.

— Ну-ну, — недоверчиво пробормотал Кевин. — Кажется, мисс Розберри нашла в лице своей новой хозяйки единомышленницу. Как забавно!

Графу, однако, на самом деле было далеко не так уж весело: попытавшись возобновить ночные посещения супруги, он обнаружил мисс Розберри спящей у входа в ее спальню.

Зато другие планы Кевина осуществлялись на удивление удачно: Джилли удалось стать не просто «чуть-чуть хорошенькой», как она мечтала. Новые платья и мисс Розберри сделали свое дело, и она далеко продвинулась по пути превращения в леди с безупречными манерами. Однако в планы графа не входило, чтобы камеристка жены стала по совместительству выполнять функции дракона, стерегущего сокровище. Должно быть, жена пресытилась его ласками. По результатам последних схваток на его стороне остались лишь Уилстон и Райс — и все знали, что слугу и старого дворецкого так просто не запугаешь.

Итак, Джилли проводила ночи в одиночестве, и Кевин также, а мисс Розберри спала между ними на полу в гостиной.

Раньше Джилли была плохо одетой, вздорной, не умела себя вести, но она была доступна. С появлением мисс Розберри Джилли стала на удивление очаровательной, ухоженной, вежливой — и абсолютно недосягаемой. Это была кровоточащая рана, вот что это было такое, и, если бы его друзья хотя бы отдаленно догадались о ее существовании, он вряд ли смог бы смеяться их шуткам.