Испанские поэты XX века - [119]

Не просыпайся,

смейся и смейся.

Чтоб в колыбели

детские сны твои

пели и пели.

Птицей взмываешь

в небо бездонное,

сам ты как небо

новорождённое.

Как был он светел —

день, обозначивший

путь твой на свете!

Восьмой тебе месяц,

и пятеро смелых

смеются во рту твоем

цветиков белых.

Зубы жасминные,

дерзкие, маленькие,

невинные.

Станут они

поцелуя границей

в час, когда пламя

в губах загорится

и, разливаясь волнами,

сердце зажжет

это пламя.

Меж лун, напоенных

лишь луковым снегом,

живи, мой сыночек.

Про горе не ведай

покуда.

А впрочем,

будь твердым, сыночек.

ПЕСНЬ Перевод П. Грушко

Голубятней стал этот дом,

где кровать бела, как жасмины.

Целый мир помещается в нем,

распахнувшим дверей половины.

Это сына внезапный приход

сердце матери возвеличил.

Он во всем, что сейчас поет

в этом доме — приюте птичьем.

Сделал садом тебя твой сын,

в благодарность за счастье это

ты дом превратила в жасмин,

в голубятню из пуха и света.

Я сейчас — оболочка твоя,

я весь тобою заполнен.

Ты, радости не тая,

сочишься медовым полднем.

Наш сын постучался в дверь —

проснулся дом онемевший.

И стал я спокойней теперь —

я, живой и умерший.

Светом со всех сторон

куст миндаля запеленат.

И этот же свет погружен

в смерти мертвенный омут.

Светел грядущий мир,

как синие эти просторы,

как мрамор и как порфир,

в который одеты горы.

Пылает твой дом во мгле,

поцелуями подожженный.

Нет жизни на всей земле

глубже и напряженней.

Тело твое осветив,

молоко по тебе струится.

Весь этот дом как разлив

поцелуев и материнстваі

Чрево твое как волна.

Дом — приют голубиный!

А над мужем твоим, жена,

море — тяжелой лавиной…

ВСЕ КРУГОМ ГОЛУБЕЛО Перевод Б. Дубина

Все кругом голубело, был праздник свеченья:

были в зелени души и в золоте — дали,

потому что впервые свое воплощенье

все цвета в этих ясных глазах обретали.

Два их солнца вставали — и таяли тени.

Камни были как зеркало. Воды блистали.

И лежала земля, ожидая цветенья,

в незакатных лучах, что весну возрождали.

Затмеваются. Слышишь? Я счастлив. Не надо

ничего — лишь тонуть в их бездонной пучине

и не видеть прощального их догоранья.

Заливало сиянием этого взгляда,

но затмились глаза. Только сумерки ныне

отливают землистым огнем умиранья.

УЛЫБАТЬСЯ С ВЕСЕЛОЙ ПЕЧАЛЬЮ ОЛИВЫ Перевод Д. Самойлова

Улыбаться с веселой печалью оливы,

ожидать, и надеяться, и ожидать,

улыбаться, улыбкою дни награждать.

Веселясь и грустя, оттого что мы живы.

Оттого мои дни так трудны и счастливы,

что в улыбке и ясность и мрака печать.

Ты раскрыла уста, чтобы бурей дышать,

я же — летнего ветра вдыхаю порывы.

Та улыбка взмывает над бездной, растет,

словно бездна, уже побежденная в крыльях.

И вздымает полет, пламенея вдали.

И светлеет, не меркнет, твердеет, как лед.

О любовь, ты всего достигнешь в. усильях!

Ты с улыбкой ушла от небес и земли.

ПОЛЕТ Перевод Юнны Мориц

Летает влюбленный только. Но кто полюбил настолько,

чтоб воплотиться в птицу и распрямиться в лёте?

В ненависти погрязло все до последней дольки,

жаждущей без оглядки взмыть опереньем плоти.

Любить… Но кто же способен? Летать… Но кто же способен?

Я в силах ворваться в небо, голодное от бескрылости,

но внизу любовь задыхается, ибо в ненависти и злобе

остается одно отчаянье и крыло не способно вырасти.

Существо, от желаний светлое, мечется, мечется, мечется —

хочет вырваться, чтобы свобода стала гнездом над мерзостью,

хочет забыть наручники, вросшие в человечество.

Существу не хватило перьев: оно утыкано дерзостью.

Иногда оно возносилось так высоко над сущим,

что небо сверкало на коже, а птицы — внизу и рядом.

Душа, однажды смешавшаяся с жаворонком поющим

и потом упавшая градом в ад, пропитанный смрадом.

Ты знаешь теперь наверно, что жизни других — это плиты:

живьем замуруют! Остроги — проглотят, как тварь, потроша!

Вперед, через груды и толпы тех, кто с решетками слиты.

Даже из клетки, где сыты, рвитесь, и кровь и душа.

Смешное жалкое платье, моя оболочка бренная.

Жрущая и вдыхающая огонь, пустая труба.

Изъеденный меч, затасканный от вечного употребления.

Тело, в тюрьме которого разворачивается судьба.

Ты не взлетишь. Ты не можешь летать, никчемное тело,

блуждающее в галереях, где воздух меня сковал.

Льнущее к небу тело, которому дно надоело,

ты не взлетишь. Все так же мрачен и пуст провал.

Руки — не крылья. Руки — может быть, два отростка,

предназначенные для неба, для зеленого моря листьев.

Кровь тоскует от одиночества, ударяется в сердце жестко.

Мы печальны от заблуждений, предрассудков и лживых истин.

Каждый город, спешащий, спящий, обдает немотой казематов,

тишиной сновидений, которые ливнем огненным канут в жижицу.

Все охрипло от невозможности улететь из этого ада.

Человек лежит, как раздавленный. Небо высится. Воздух движется.

МОГИЛА ВООБРАЖЕНИЯ Перевод Д. Самойлова

Он возмечтал построить… Дыханья не хватило.

Тесать каменья… Стену воздвигнуть… А за нею

воздвигнуть образ ветра. Хотел, чтоб воплотило

его строенье света и вольности идею.

Хотел построить зданье, что всех строений легче…

Дыханья не хватило. А так ему мечталось,

чтоб камень был из перьев, чтоб, тяжесть прочь совлекши,

его воображенье, как море птиц, взметалось.

Смеялся. Пел. Работал. Подобно крыльям грома,

с неповторимой мощью, из рук его рабочих

просторные, как крылья, взрастали стены дома.