Испанские поэты XX века - [106]

на стены, где безвестная рука

из ночи в ночь рисует серп и молот.

ВОДА БЕСЧИСЛЕННЫХ ФОНТАНОВ Перевод В. Столбова

1

Вода, вода бесчисленных фонтанов,

сплю под немолчное ее журчанье.

Вода здесь, в Риме, —

мой всегдашний сон.

2

Она звенит, звенит, вода фонтанов,

всему чужда,

спокойно безучастна.

Без устали свои лепечет сны.

3

Вода — подарок моему изгнанью,

дар сердцу моему,

уставшему скитаться по земле.

4

Она поет — вода моих бессонниц,

часов томительных, когда немые тени,

которые я узнаю с трудом,

слоняются по комнатам.

Она течет для бедняков и нищих,

для всех, кто, скорчившись, проводит ночи

возле фонтанов.

Вода для псов бродячих, для прохожих,

что мимоходом утоляют жажду.

Вода для птиц и для цветов, — вода,

вода для рыб безмолвных и для неба,

оброненного в каменную чашу,

с его луной и звездами и солнцем.

Вода, вода… И в самой своей сути

она лишь звук, повтор неутомимый,

цепочка снов, не знающих конца.

О вечная вода седого Рима!

Вода.

КОГДА Я УЕДУ ИЗ РИМА Перевод В. Столбова

Когда я уеду из Рима,

кто будет меня вспоминать?

Спросите об этом

бродячих собак,

черных котов

и дырявый башмак.

Спросите, спросите

досужих ворон,

мертвую лошадь,

облезлый балкон.

Спросите у ветра,

он был мой сосед;

у двери от дома,

которого нет.

Спросите у Тибра,

он пишет с трудом

мои инициалы

под каждым мостом.

Когда я уеду из Рима,

спросите у них обо мне.

Из книги «ПЕСНИ ВЕРХОВЬЯ АНЬЕНЕ >{216} » (1967–1972)

«Что такое олива?..» Перевод В. Столбова

Что такое олива?

                    Это

и старая, седая старуха,

и озорная девчонка

в венке из зеленых веток.

На ней поясок из шелка,

у пояска кошелка,

полная спелых оливок.

ФЕДЕРИКО! >{217} Перевод В. Столбова

Я иду по улице Пилар,

в Резиденцию^{218} иду к тебе,

у твоих дверей тебя зову.

Но тебя там нет.

          Федерико!

Ты смеялся, как никто на свете,

ты умел найти слова такие,

что никто их больше не найдет.

Я пришел к тебе в твою обитель.

А тебя там нет.

          Федерико!

Но когда в горах у Аньено,

где твои оливы приютились,

я и ветер, — мы тебя окликнем,

ты услышишь, зашумишь листвою

          нам в ответ.

«Я знаю, что где-то идет война…» Перевод В. Столбова

Я знаю, что где-то идет война.

Я знаю, что гибнут люди

где-то на белом свете…

Но хоть на минуту оставьте меня.

Пусть я все позабуду…

                И в дальнюю даль

пусть меня унесет этот ветер.

* * *

«Опустел и заглох городок…» Перевод В. Столбова

Опустел и заглох городок,

когда вышла на улицы осень.

Взобралась торопливо по скалам

и вступила на площадь.

«Я осень».

Глядят с печалью в глазах

на нее старики. И в долину

молодежь веселье уносит.

КОРРИДА Перевод С. Гончаренко

Зажженная бандерилья,

чадя, прикипела к шкуре,

и, словно слепая буря,

бык ринулся на квадрилью.

Как огненный астероид,

прожегший коня рогами,

смешал он и кровь и пламя,

копытами землю роя.

И четче, чем кастаньеты,

кровавые взвихрив складки,

смертельные такты схватки

отмеривает мулета.

Ступени сжимают кольца

под свист и под рев звериный,

и дразнятся апельсины,

лимоны и колокольцы.

Вот взмыла крылом мулета,

тот миг беспощадно метя,

в который клинку и смерти

вручается эстафета.

И в пене кровавой влаги

бык смерть принимает стоя,

считая, что все же стоит

коррида удара шпаги.

Мигель Эрнандес СТИХОТВОРЕНИЯ

ИЗ ЮНОШЕСКИХ СТИХОВ Перевод П. Грушко

ЛИМОН

Желтый лимон —

отчизна моей лихорадки.

Если в воздух

тебя я подкину,

желтый

лимон,

ты в ответ

мне подаришь

молнию.

Если держать тебя

на кончике

пальца,

желтый

лимон,

ты становишься

китайчонком

с косичкой,

даже целым

Китаем,

каким его

видят

ангелы.

Если же вонзить в тебя

зубы,

о друг мой

с горчинкой, —

ты подаришь мне

морское

мгновенье

БЫК

Свирепый

остров,

золоченный

избытком

темноты.

Стрела

на луке рога,

нацеленная

на мишень

арены —

на гулкое,

звенящее

от попаданий

блюдце.

Ярмо рогов

на шеях

лошадей.

Тореадоров

ты возносишь

к славе

и вместе с ними

воскрешаешь миф,

где оживают

Юпитер

и Европа^{219}.

ЗАПАХИ

Чтобы запах гвоздики услышать,

мальчик встает на колени.

Вспышки кармина. А запах

прядет свои красные тени.

Чтоб дышать апельсинным цветом,

мальчик встает на ходули.

Пенятся ветви. А запах —

белее белого тюля.

Чтоб учуять, как пахнут корни,

мальчик на землю ложится.

Когти земли. А запах —

синее синего ситца.

ВЕНЕРА

На вялом закате, в унынье

шагами сумерки меря,

ищу я в тускнеющей сини

отшельницу предвечерья.

(На призмах закатной дымки

лучи семицветные ожили.

Округу сверчки-невидимки

кашлем сухим растревожили.)

Ищу я звезду… И глазами

скольжу по дальним пределам…

(Туча под небесами

сдобным играет телом.)

Ищу… (На откосе стадо:

бубенчиков разноголосье.)

Ищу… И нежданная радость —

Венера в синем хаосе!

СЕЛЬСКИЕ ЧАСЫ

Крестьянину и мне взамен часов —

ущелья между гор,

вонзенных в небеса:

одно ущелье — час,

другое — два часа,

три и четыре — дальние ущелья,

а стрелка — тень ползущая утеса,

который гордо в небо поднялся.

Здесь циферблат — все горы,

«тик-тик» —

цикад охрипших голоса,

пружина — свет… Вот чудеса!

Да жаль: часы мои идут лишь в пору,

когда не застит туча небеса!

Из книги «ЗНАТОК ЛУНЫ» (1933) Перевод В. Резниченко

«Вращенье бликов, зыбь и переливы…»

Вращенье бликов, зыбь и переливы,

мерцающие, как колокола…

Плывут по небу лу́ны горделиво,

когда в пути меня застигнет мгла.

Но лунный взгляд, баюкающий ивы,

вдруг вспыхнет, чтобы в грудь из-за угла

вонзить клинок, отточенный и гибкий, —