Испания - [65]
— Я с деньгами! — заорала я так, что, наверное, водитель на улице услышал. — У меня остались деньги! И я их хочу привезти домой! Вам вернуть! В семейный бюджет!
— Машук, — на экране возникло папино лицо, он не давал что-то сказать маме, которая только махала на меня руками. — Мы у тебя, конечно, ничего не возьмём. Но ты… ты молодец. Горжусь.
Тут водитель засигналил. Наверное, уже приготовил своё cubo. Я стала спешно прощаться с родителями.
— Купи себе лучше духи в дьюти-фри! — успела крикнуть мама, прежде чем я отключилась.
Сеньора то целовала меня на прощанье, то показывала новую вазочку, привезённую из поездки, то снова принималась целовать. Казалось, я насквозь пропахла её духами. С Хорхе мы обнялись очень сердечно. Он шёпотом напомнил, что я обещала ему писать.
В машине Марина положила голову мне на плечо. Неожиданно. То ли она не выспалась, то ли это был такой знак доверия… Не знаю. Я осторожно приобняла её одной рукой. Водитель врубил на всю громкость музыку и крикнул нам что-то подбадривающее. Рики Мартин завопил:
Плечи у Марины дрогнули, и она зарыдала. Что это было с ней… Какие тайны бродили у неё в голове… Я только погладила её по плечу и прошептала по-испански: «Пусть всё будет хорошо».
Дома, машины, люди — всё проносилось мимо в бешеном ритме песни, таком же безумном, как и та жизнь, о которой в ней пелось. Вон указатель на пляж, вон торговый центр, где мы покупали блузки, а вот метро, оттуда можно доехать до парка Гуэля, где Бенисьо стоял передо мной на коленях, а вон та-ам, далеко, возвышается над городом Тибидабо, чьи вкусные чуррос и важнейшие разговоры я буду помнить всю жизнь…
А потом у меня зазвонил телефон. Водитель сделал музыку тише. Я с недоумением уставилась на экран. Номер был мне незнаком. Код +39. Испания! Ну и разорюсь я на этом звонке… Это ж не бесплатный вотсап. С другой стороны, а если это Бенисьо? Решил попрощаться… Или сказать, что нашёл жену?
— Алё? — не выдержала я.
— Машенька Николаевна…
— Роза Васильевна?! Вы меня извините, но я в Испании сейчас, в Барселоне, я вам уже из Москвы перезвоню. Так что здравствуйте и всего доброго, до встре…
— Да знаю я, что вы в Испании, — перебила меня Роза Васильевна и всхлипнула. — Мама твоя сказала, я ей звонила. Мы ж тоже в Испании, под Барселоной… Машенька, несчастье какое с Даночкой, горе какое!
— Что случилось? — помертвела я.
— Упала! Упала рыбонька моя сегодня утром! В пустой бассейн упала. Баловалась! А я недоглядела! Упала! Головой ударилась! Машенька, я в больнице! Ирэна летит уже. А тут врач, Маш! Говорит чего-то, не пойму. По-английски ему пытаюсь, а он ни бельмеса! Машенька! Поговорите с ним толком, а?
— Конечно-конечно! Дайте ему, пожалуйста, трубку.
Голос у врача был молодой и очень энергичный. Он затараторил в трубку, что с Даной всё в порядке, она в сознании, лежит, они подозревают у неё una conmoción cerebral, и поэтому…
— Что такое una conmoción cerebral? — оторвав трубку от уха, спросила я у Марины.
— Не знаю, — растерялась она.
— Быстро посмотри в телефоне, у тебя же есть словарь!
Но водитель, услышав наш разговор, вмешался и объяснил, что это когда ударился головой, и вот болит, и может тошнить, и…
— Сотрясение мозга! — одновременно сказали мы с Мариной, и я стала слушать дальше.
Они там оставляли Дану в больнице, готовы были предоставить кровать её няне. Предлагали мне успокоить няню и сказать, что да, девочка бледная, от еды отказывается, но при conmoción cerebral это абсолютно нормальное явление.
Всё это я и передала Розе Васильевне. Только, вместо того чтобы успокоиться, она разъярилась:
— Указывать он мне будет, ишь! Волноваться или нет! Да у него ещё молоко на усах не обсохло! Машенька, дорогая моя, ты только скажи, всё с ней в порядке, а? Что сказал? Точно? Да? Ну да что он понимает, он моему внуку ровесник! Где ж тут главный врач? Я до него доберусь! Не ест моя крошечка ничего…
— Это нормально, Роза Васильевна, — твёрдо сказала я. — Так сказал доктор. Держитесь там, пожалуйста. Пусть всё будет хорошо! Я буду очень на это надеяться… Позвоните, пожалуйста, как только…
Но Роза Васильевна с криком: «Вон он, главный идёт! Нормальный! Бородатый», — прервала разговор.
Не знаю, чего ей удалось добиться от «нормального бородатого», но больше она не звонила.
Зато город припас напоследок сюрприз. Пока мы ждали вылета, я включила «ви-фи» (избавиться от испанского названия «вай-фая» никак не получалось) и обнаружила в почте письмо от Любомира. Как странно: я ещё не вернулась на родину, а уже переписываюсь с иностранцем. Любомир писал по-русски, но транслитом. Сначала мне было неудобно читать, а потом глаз привык, и я увлеклась подробным описанием его комнаты, коллекции брелоков из разных стран и трёх котов, живущих у него дома. Но самым удивительным было обнаружить в конце письма кучу сердечек и смайликов, посылающих воздушный поцелуй. Смутно припомнилось, как Богдан сказал тогда «каша-малаша», а сам Любомир покраснел. Может… может, он влюбился в меня?! А я и не заметила… Хм, надо будет ответить ему, когда вернусь. Котов у меня нет, но есть Гуся и Дана, а ещё меня тоже ждёт моя комната.
