Испания - [32]
Я расправила майку, аккуратно сложила её и оставила на комоде, точно таком же, как в моей комнате. Мне показалось, что майка облегчённо вздохнула.
— Почему ты не пользуешься комодом?
— Он страшный! — отмахнулась Марина. — Да и времени у меня нет. Какая разница! Запихаю всё в чемодан, и дело с концом. Или выброшу. А дома новое куплю.
Я промолчала.
— Кстати! — воскликнула Марина и выкатила из-за комода свой чемодан.
Распахнула его, нетерпеливо отбросила в сторону какие-то полотенца и достала юбку. Длинную, до земли. Тёмно-синюю. У меня мигом из головы вылетела заготовленная фраза о том, что мне всё-таки удобнее в шортах. Это была юбка моей мечты — из плотной ткани, с мягкими складками…
— Вот. Мне маман этот ужас перед отъездом сунула. Взяла у моей сестры! — скривилась Марина.
— У тебя есть сестра? — спросила я, не отрывая взгляда от чудо-юбки.
— О да. Старшая. Пусть идёт в баню! — с неожиданной злостью сказала Марина.
Её хорошенькое личико вдруг стало таким некрасивым, что я вздрогнула. Она улыбнулась, словно через силу. И добавила:
— Всё, топай к себе. Надевай юбку, жди меня внизу у подъезда. И не забудь закинуть мне щётку.
— Я лучше тебя тут подожду, — сказала я.
Она смерила меня взглядом и пожала плечами.
— Окей. Поможешь мне уложить волосы. Может, каким премудростям обучишься. Поважнее, чем в колледже.
Я не горела желаниям обучаться Марининым премудростям. Но мне не хотелось спускаться вниз одной. Я боялась встречи не только с Хорхе. Город страшил не меньше.
Ведь он, город, никогда не звал меня на вечернюю прогулку. Вдруг он рассердится за то, что я вышла в «неурочное время»? Оно не моё — Маринино. А любит ли город Марину, я не знала…
Марина собиралась ровно два часа. Хороша бы я была, если бы послушалась её и ждала у подъезда. Да я бы состарилась там! Пожелтела бы, как платан осенью.
Наконец мы вышли. Странную пару мы являли собой. Она — на высоченных каблуках, с волосами, уложенными, как во времена моей бабушки, в раздувающемся жёлтом платьице, похожем на кукольное. Марина сказала, что этот стиль так и называется «беби-долл». И рядом я — в плоских сандалиях, голубой футболке и длинной юбке.
— Для танцев — самое то, — съязвила Марина.
А я всё беспокойно оглядывалась: как-то встретит нас улица?..
Вечерний город шумел, словно море. Только вместо волн — приливы смеха, шум автомобилей, звон бокалов. Каждое кафе, даже самое крошечное, было забито до отказа. Официанты то и дело бегали туда-сюда, разнося сковородки с дымящейся паэльей.
«Ну что? — спросил город, шелестя листьями платанов. — Ловко я паучка подкинул?»
«Так ты нарочно всё это устроил?» — сердито спросила я.
«Конечно, — усмехнулся в облака-усы город, — как тебя ещё потанцевать вытащить?»
«А нельзя было просто позвать? — разозлилась я. — Я чуть от ужаса не умерла с этим дурацким Хорхе».
«А ты бы пошла, если бы я позвал?» — подмигнул закатным лучом город.
Я задумалась, едва не отстав от Марины. Пожалуй, он прав. Я бы сейчас варила макароны. Или зубрила правила, которые дала нам Росита. Пойти на танцы просто так я бы не решилась.
«Так тебе нравится Марина? — прищурилась я. — Тебе по душе её любовь к танцам? А развязность? А…»
Тут кто-то из прохожих захохотал прямо над моим ухом, и я не расслышала ответа города.
— Не отставай! — велела Марина, ловко семеня на своих каблучищах по мостовой.
— Куда мы идём?
— В самый модный клуб Барселоны. На набережной!
— Ты там была?
— Нет, но сегодня я расспросила одного местного симпатягу на тему лучших тусовок, — усмехнулась Марина.
— Где ты научилась так болтать по-испански? — с завистью спросила я.
— Флиртуя с парнями, конечно!
— Может, мне тоже стоит попробовать, — вздохнула я, — может, это и есть философский камень…
— Чего ты там бормочешь? — расхохоталась Марина. — Выше нос, Манюша! И плечи распрями. А то от тебя прямо монашеская скорбь исходит. Так ни один парень с тобой не захочет познакомиться.
Мы вышли на набережную. Народу было не меньше, чем днём. Волейболисты, кажется, и не собирались уходить. Зато появились большие семьи. Наверное, дети дождались папу после работы и рванули на пляж. Отцы семейств сидели прямо на песке, сняв ботинки и закатав штанины брюк. Матери суетились возле огромных сумок-холодильников, извлекая из них то порезанные и заботливо затянутые в плёнку куски арбуза, то бутылки с минералкой. Дети носились друг за другом, хохотали, стреляли друг в друга из водяных пистолетов.
Появилось на пляже и новое развлечение, которого я не видела днём. Длинноволосый парень в выцветших джинсовых шортах натянул между двумя столбами то ли широкий крепкий ремень, то ли прочную ленту и ходил по ней, раскинув руки как канатоходец. Иногда он терял равновесие и спрыгивал на песок. Но всякий раз начинал свой путь сначала.
К нему подошли две девушки, попросили разрешения пройтись. Одна, чуть пониже, так смеялась от смущения, что не смогла сделать ни шагу. Всё падала и падала на этого парня, а он ловил её с невозмутимым видом. А вторая, нетерпеливо отталкивая руку парня, пытающегося ей помочь, прошла почти до половины! Потом не выдержала, рассмеялась и спрыгнула. Первая порылась в карманах брюк и кинула монетку в железную банку из-под томатного соуса, которую я сразу не заметила.
