Испания для королей - [32]

– Нет, милая моя, мы никогда не смиримся с таким положением дел. Мы вступим в брак, чего бы это нам ни стоило.

Иоанна отпрянула.

– Это невозможно, – сказала она. – У нас нет разрешения.

– Разрешения? – воскликнул Альфонсо. – Сикстус отозвал его на основании того, что мы якобы ввели его в заблуждение, не изложив все обстоятельства нашего супружества. Но мы-то знаем, насколько это заявление соответствует истине! Он отозвал разрешение на наш брак, потому что на этом настаивали Изабелла и Фердинанд! Увы, сейчас им принадлежит верховная власть в Кастилии.

– Да, Изабеллу повсюду признали королевой, – заметила Иоанна. – Ее подданные не желают другого правителя.

– До сих пор ей везло, – кивнул Альфонсо. – Но ведь Фортуна – капризнейшая из богинь, уж в этом-то я успел убедиться за свою жизнь.

– Мы уже пытались справиться с Изабеллой, – напомнила Иоанна. – Но у нас ничего не вышло.

– Дорогая моя, твой будущий супруг никогда не мирился с поражениями. У меня есть план действий.

– Но… но ведь не объявлять же снова войну Кастилии, – пролепетала Иоанна.

– В прошлый раз мы потерпели там неудачу, это верно. Но, позволь напомнить, победителем всегда считается тот, кто одерживает победу в последней битве, а не первой. Не надо об этом забывать, моя дорогая.

– Вы не ввергнете Португалию в новую войну!

На лице Альфонсо появилось мечтательное выражение.

– Мы должны бороться до конца, – сказал он. – Наше дело правое, и мы победим.

Фердинанд вернулся из Арагона, и Изабелла решила устроить пир в честь его приезда.

Застолье готовилось с особой тщательностью – но не потому, что Фердинанд был более, чем она, привычен к обильной пище и частым возлияниям. Не были причиной ее стараний и какие-либо излишки, образовавшиеся в королевской казне. Казна, увы, была так же пуста, как и прежде. И все же Изабелла хотела показать, как много его возвращение значит для нее и Кастилии.

Фердинанд выглядел бодрым и даже отдохнувшим, но от ее внимания не укрылась перемена, происшедшая в нем. Судя по его поведению, он испытывал какое-то смешанное чувство тревоги и возбуждения. Ей показалось, что она поняла, что он сейчас чувствовал. Его отец лежал при смерти – вот что причиняло ему беспокойство и в то же время вселяло радужные надежды на будущее.

Ее супруг любил своего отца. Всем, что имел, он был обязан ему, и никогда не забывал об этом. Но вместе с тем смерть короля Хуана сделала бы Фердинанда правителем Арагона, а это поставило бы его в равное положение с Изабеллой.

Понимая состояние супруга, Изабелла нашла удобную минуту и спросила:

– Ну, а как твой отец, Фердинанд? Как его самочувствие?

– Он доволен моими кастильскими успехами. Но его силы, боюсь, на исходе. Он не желает думать о том, что ему скоро исполнится восемьдесят три года. И, по-моему, мы тоже забыли об этом.

– Ты волнуешься за него, да?

– У меня такое чувство, что его дни сочтены.

– И все же это благодаря его усилиям нам удалось заключить договор с Францией.

– Он до самого последнего часа сохранит ясность мыслей, тут у меня нет сомнений. Но я боюсь, что мы уже не увидим его.

– Знаешь что, Фердинанд? Давай-ка я позову нашу дочь. Она отвлечет тебя от грустных мыслей.

Впрочем, Изабелла и сама понимала, что в жизни ее семьи наступали не самые грустные времена. Потому-то она и позвала дочь: отчасти ей хотелось дать волю радости, а для этого требовался благовидный предлог.

Новости из Арагона пришли в начале следующего года.

За стенами дворца гулял свирепый январский ветер, и хотя во всех каминах днем и ночью поддерживали огонь, в комнатах все равно было холодно.

Как только гонца провели в приемную, Фердинанд понял, что за весть тот привез ему. Это было видно уже из той почтительности, с которой он вручил письмо из Барселоны – не как наследнику престола, но как его полноправному владельцу.

Фердинанд побледнел.

– Ты привез почту от Его Величества короля Хуана?

– Да здравствует дон Фердинанд, король Арагона! – последовал торжественный ответ.

– Вот как?

Фердинанд собрал все силы, чтобы не выдать чувств, охвативших его в эту минуту. Никто не должен был знать, как много для него значила перемена, происшедшая в его жизни.

– Прошу вас, оставьте меня, – отвернувшись к окну, сказал он.

Он махнул рукой, и все люди, находившиеся в комнате, молча вышли за дверь.

Фердинанд сел за стол и закрыл лицо ладонями. Он старался думать о своем отце, так много сделавшем для него, порой не гнушавшемся даже заговоров – по сути дела, убийств, – и столько раз приходившем ему на выручку, помогавшем советами, дружеским участием, утешением, деньгами. Но вместо этого ему вспомнилось, как убивался тот, сидя у постели его больной матери. Тогда ее одолевали кошмары. Ей казалось, что в ее спальню наведывается призрак ее пасынка дона Карлоса. Ведь все говорили, что дон Карлос погиб от рук отца и мачехи – в результате чего Фердинанд стал единственным наследником арагонской короны.

И вот король Хуан умер. Отныне Фердинанд уже никогда не сможет обратиться к нему за помощью. Больше у него не будет отца – человека, любившего его больше всех на свете, лелеявшего каждую мысль о своем возлюбленном чаде. Да, все поступки короля Хуана были продиктованы заботой о благе его младшего сына. И теперь уже не важно, что этой отцовской опекой он в какой-то мере был обязан тем чувствам, которые старый Хуан до конца своих дней питал к его матери. Лучшая из женщин, говаривал его отец. Он обожал свою вторую супругу. Ради нее он сделал все для того, чтобы корона досталась Фердинанду.