Искусство - [54]
И величина этого нового значения (если оно не обусловлено прямой инстинктивной реакцией) не может быть больше, чем сумма других, уже имевшихся значений.
Такой же – или меньше.
Раз на раз не приходится – и мы вынуждены констатировать, что по теории вероятности средний уровень понижения величины значения на такой акт опосредованного мышления будет примерно 50 %.
А ведь значение – это инструкция, степень приоритетности образа как объекта внимания и при обработке. Слабая величина значения – и разум просто не займется рассмотрением предмета, который, может быть, через 10–20 тактов мышления стал бы приоритетным, вытащив из ассоциативных закромов чуть ли не все актуальные значимости человека.
Только вдумайтесь в это!
Ведь очевидно, что система значений, хранящая опыт, вырастает в человеке, опираясь на инстинктивно создаваемые величины эмоциональных напряжений.
Она начинает свой рост от максимальных величин – от ствола. А дальше чем более косвенное понятие, тем тоньше у него значение, тем больше истончается ветвь связанных значений.
К примеру, у мозга, не заполненного информацией (хотя тогда он почти не может мыслить), есть какая-то фигура, которая вызывает стопроцентный страх, чистый страх в его максимальном выражении. Назовем эту фигуру черным человеком. В нем 100 % страха. А мешок черного человека? Уже 50 %. А нитка из мешка черного человека? 25 %. И так далее и тому подобное.
Во взрослом состоянии человек редко имеет возможность столкнуться с фигурами, олицетворяющими максимально возможную для него величину значения. Ну, разве только тот, кому «повезло» иметь инстинктивный страх, фобию, к примеру фобию змей или пауков. От предельного значения страха человек может даже сойти с ума или умереть – как и от предельного наслаждения или невыносимого желания.
Но благодаря тому, что мы не сталкиваемся с такими насыщенными эмоционально фигурами, они давно погребены в нашей памяти. Сознание оперирует в основном образами, имеющими относительно этой максимальной величины очень невысокое значение.
Это прекрасно – и потому, что тогда мы можем позволить себе не поддаваться дремлющим в нас животным инстинктам, и потому, что разум способен странствовать среди огромного количества понятий и весь мир представляет для него интерес.
Но на деле – такая небольшая часть мира!
Давайте подыщем пример формирования одной из ничем не выдающихся веток кустов значений.
Скажем, имеется проблема выживания в сложной ситуации. Она составлена: медведь (80 %), собака (40 %). Вместе: -120 %. Хотя, конечно, эмоциональные структуры нашего мозга больше -100 % заставить нас ощутить не могут; 100 % – это все, что у них есть.
Есть команда «фас», которая может снизить остроту этой ситуации вдвое. Скажем, до -60 % (тут значения составляющих ее элементов не будут обрезаны пределом реагирования нашей психики). Соответственно, ее значение, если бы мы встретились с этой командой впервые, услышали бы, к примеру, – +60 %.
Прямо волшебное слово какое-то (надежда на такие слова и породила легенду о заклинаниях).
Но мы знаем, что слово может и не сработать: +0 %. В среднем: (0 + 60): 2 = +30 %.
Хорошо, а интонация, с которой подана команда? Можно приказать громко и звонко, можно тихо и командно… и в зависимости от этого, как мы понимаем, она тоже может либо сработать, либо нет. От 100 до 0 % по отношению к команде, имеющей значимость 30 %, то есть 15 %.
А акцент, с которым стоит подать команду? Может, хозяином собаки был уроженец Кавказа? Овчарка-то кавказская… Опять 50 %, но уже по отношению к интонации (вот тут вариативность разума – она же может быть теоретически привязана и к самой команде, но мы привяжем для наглядности к интонации) – то есть 7,5 %.
А жест, приложенный к интонации, – 3,75 %?
А резкость жеста – 1,875 %?
А поворот третьего пальца в жесте?
А время между началом команды и поворотом третьего пальца?
А время окончания жеста после поворота третьего пальца?
Теперь скажите, как вы думаете: сумеет ли человек сосредоточиться на резкости жеста с величиной его значения 1,875 %, имея перед собой угрозу размером 100 %?
Думаю, вы ответите то же, что и я. А именно, что вряд ли, вряд ли. И это очень для нас важно.
Понятно, что мы с вами привели неуклюжий пример. Но вряд ли в наши планы входит рассмотрение психологических тонкостей и всяких связанных с ними «если».
Об одном только «если» мы упомянем: если результативность срабатывания жеста зависит от времени окончания жеста после поворота третьего пальца (0,234375 %), то человеку в описанной ситуации не светит сообразить ровным счетом ничего. Игра окончена.
Где-то здесь мышление уже вполне может дать сбой и прийти к невозможности дальнейшего размышления
Можно изучить таким образом любую жизненную ситуацию. Будь то размышление о смысле жизни, политическом раскладе, правильности религиозного пути, мы все равно увидим, как человек упирается в эту невидимую границу.
Скажем, при решении вопроса о женитьбе можно было бы задуматься о чрезмерно веселом нраве и приветливости невесты… только кто же обращает внимание на такие мелочи? Они сами обращают на себя внимание через пару лет. Ну, вы понимаете.
