Искусство проклинать - [4]
Глава 2
Я художник — ювелир с дипломом Высшего Училища Изобразительных Искусств, которого больше не существует: наш выпуск был предпоследним. И экспериментальным, и усложнённым, и… ненужным, как оказалось, советской Родине, которая приказала долго жить. Слава богу, нас хорошо обучили основной специальности, потому что эксперты и искусствоведы не котировались ни на одной бирже труда ещё много лет спустя.
Художники — реставраторы смогли подрабатывать оформиловкой, становились ремесленниками, шабашниками, надомниками, и так далее, и тому подобное, — каждый в соответствии со своей узкой специализацией. Я сначала попала в число счастливчиков, которым удалось применить на практике весь набор «приобретённых знаний и умений», но не надолго. Теперь мне чаще приходится работать руками, а не головой, зато я вполне обеспеченная женщина. У меня есть полный набор всех завидных материальных благ: хорошая работа, роскошная квартира, машина — иномарка, деньги.
Денег, кстати, могло бы быть и побольше, но мне не для кого их копить. Нельзя сказать, что у меня мало родственников. Как раз в этом городе их более чем достаточно, и они, время от времени, дают о себе знать. И как раз для них мне не хочется богатеть. Когда я осиротела в последний раз, эти самые «дальние свойственники» со стороны дяди сделали всё возможное, чтобы случившееся осталось для меня тайной.
Дядя Костя, воплощая свои архитектурные идеи в жизнь, часто ездил за границу, а поэтому не афишировал своего родства с моим отцом, у которого, по семейным преданиям, имелась парочка престарелых кузенов — эмигрантов в Англии. Он никогда у нас не бывал, а если они с родителями сговаривались вместе отдыхать в Крыму или на Кавказе, то вели себя по-соседски, как хорошие приятели.
Когда случилось самое страшное, дядя Костя ничего не знал. Он мотался по развивающимся соцстранам и работал до упаду, а я, получив статус безродной сироты, попала в детдом. Дяде пришлось долго, окольными путями, разыскивать меня несколько лет, а потом «через знакомых своих знакомых», с массой предосторожностей, переводить в интернат для одарённых детей. Не знаю, любил ли он ту тощую четырнадцатилетнюю хулиганку, в которую за шесть лет превратилась ласковая ангелоподобная малышка, дочь его двоюродной сестры, но он постарался сделать для меня всё, что мог.
Благо, что способностями я пошла по материнской линии и даже те непристойные карикатуры на моих врагов, которыми я пополняла коллекцию картинок на стенах детдомовского туалета, подтверждали это. Иногда он меня навещал в интернате, тайно и осторожно, встречая где — нибудь на улице или на соревнованиях, привозил деньги, хорошие вещи. Я злилась и считала его предателем, но деньги брала — у него был такой просящий и усталый взгляд.
Теперь мне ясно, что он работал в последние годы только ради меня, хватаясь за всё, что ему предлагали, окончательно запустив подхваченную в каких-то азиатских болотах малярию. В восемнадцать лет я сразу, с первой попытки, поступила в училище, а когда получила свой диплом с отличием, дядя уже вовсю пил горькую, не выдержав крушения своих идеалов, тщетности справедливого переустройства общества и жутких головных болей.
Он внезапно умер через полтора года после моей свадьбы, а мне никто и не подумал сообщить, что всё его имущество завещано в мою пользу. Я даже не знала, что у него есть какое-то имущество кроме тех денежных переводов, которые он высылал, никогда об этом не думала, и вообще — решала сотни своих проблем.
Я потеряла ребёнка и развелась, сменила место жительства. Наступили тяжёлые постперестроечные времена, и мне даже в голову не приходило, что отсутствие дядиных «дотаций» может быть связано с чем-то ещё кроме всеобщего обнищания и неустроенности. Вот тогда меня и нашёл адвокат Семёнов, родственник нашего Льва Борисыча, дядин приятель.
От наследства уже остались одни воспоминания: деньги обесценились, а картины и бесценная коллекция русских икон растворились на чёрном рынке, осчастливив всю эту возникшую ниоткуда родню, жадную, подлую и недалёкую. Семёнов сумел отсудить мне только две квартиры — трёхкомнатную в Новом городе и эту, в которой у дяди Кости была студия. Жить в помещении, пропитанном кознями дорогих родичей, я не захотела и продала его, а вырученные за продажу деньги решила истратить на благоустройство студии.
Комната была ещё та! Её, кстати, сдавали внаём. Не знаю, для чего она предназначалась у своего первого владельца, губернатора, ходят слухи, что в ней был музыкальный салон, и в это можно поверить. Во всех остальных квартирах нашего дома высота потолков — три метра, но два боковых крыла имеют по огромной зале на втором этаже по шестьдесят квадратов площади, а высотой метров в шесть с лишком. В противоположном крыле всё это пришлось впору для библиотеки: внизу абонемент, выше — читальный зал с антресолями и стеллажами для книг, свет, пространство, тишина…. А вот как квартиранты жили в бывшей студии, это вопрос не из лёгких.
Можно разгородить всё шкафами и занавесями, согласна, — я это видела. Но я видела, так же, и сто лет небеленый потолок в разводах паутины и окна, вымытые только на треть своей высоты. Холодина здесь стояла почти полярная, с ней не справлялись ни паровое отопление, ни калориферы в двух углах. Когда квартиранты съехали, я почти полгода потратила на перестройку своей первой собственной квартиры. Моя жилая площадь увеличилась вдвое за счёт надстройки второго этажа и постепенно приобрела не только приличный, но и очень, на мой взгляд, уютный вид.
Кэсси вынуждена вернуться в город, который ненавидит всей душой. Алан обрел здесь покой в обмен на личную жизнь. Ей скучно, а он слишком привлекателен. Как долго можно противиться чарам прекрасной стервы? Битва желаний и обмен любезностями. Дружба или влечение? Может быть, не так важно, где ты живешь…
Третий том «Дочерей Лалады» дописан, но многое осталось за кадром. Есть в трилогии герои, о которых читателям хотелось бы побольше узнать, а автору – поведать. О них и будут наши повести... Это ещё один сборник рассказов о некоторых интересных персонажах трёхтомника «Дочери Лалады».
Книга для читателей, достигших 18-летнего возраста. Содержит сцены сексуального характера, насилия и нецензурную лексику. Хоук Наварро. Преступник. Убийца. Бывший президент самого известного в округе мотоклуба. Власти считают его мертвым, и для него важно, чтобы так и продолжалось. Но есть одна проблема, и зовут ее Тайлер Уилсон. Хоук поклялся ее отцу, умершему на его руках, что будет присматривать за ней. Ему хотелось бы, чтобы она покинула клуб и жила нормальной жизнью. Но Тай осталась. Она уже не та маленькая девочка, какой помнит ее Хоук.
Когда Вика предложила прокатиться в салон к экстрасенсу, мне казалось, это будет весело. Но вместо шутливого предсказания мне досталось настоящее проклятье! И теперь на свете есть человек, сказать которому "нет" я просто не в силах. Но что еще хуже, этот человек - мой босс. .
С момента рождения моя жизнь текла размеренно и спланировано. И я просто неохотно следовала ей. Но однажды все изменилось. Я проснулась. Другая. Независимая. Свободная от всех правил, окружавших меня. Только вот я понятия не имею, как так вышло, и где я нахожусь. Я не помню, как окончила колледж. Не помню парня, Адама, с которым живу. Он любит меня, а я его. По крайней мере, все именно так и говорят. Однако во снах ко мне приходят мои воспоминания, и я вижу совсем другого мужчину, который идеально мне подходит. Он пугает меня.