Искусство проклинать - [105]

— И что теперь делать, девочка? — прервал молчание Лев Борисыч.

— Подождать.

— Чего ждать? — Витька вскочил и забегал по мастерской. — Как ждать? У меня семья! Одних детей одиннадцать человек. Чего же ещё ждать?

— Майской ночи. С тридцатого на первое наступает ночь Большого шабаша. На шабаш в честь неё соберутся все сатанисты города. Тогда, даст Бог, мы и встретимся. Лицом к лицу.

— И что? Они будут стоять и ждать, когда ты разобьёшь их своим крестом? — Витька остановился напротив, наклонившись ко мне помятым от недосыпания, серым лицом.

— Не думаю… Но я тоже не собираюсь просто стоять. Я готовлю на это случай целый сценарий. И оружие.

Он успокоился так же внезапно, как и вспыхнул. Принёс свой стул и уселся передо мной.

— Говори, Тина! Я хочу получить роль в твоём сценарии.

— Тиночка, надо хорошенько всё обдумать, очень хорошо! Я знаю, у тебя светлая голова, — подал реплику Лев Борисыч. — Только одна голова хорошо, а две… три лучше.

— Четыре, — отозвался Ильяс, а Ашот, молча подняв руку, отметив своё участие, переменил позу и успокоил обе руки на коленях.

— Говори, Тина! Хоздравати!

Это странное слово — волшебное. Оно приносит мне покой. Как давно я его не слышала… Как-то пыталась сказать сама себе хоз-дра-ва-ти, но эффект был совсем не тот. Без характерных Ашотовых растяжек и придыханий это просто слово, у него — как прикосновение.

— В первую очередь нужно выяснить, где прячется Хорс. Он затаился, но из города не уехал — слишком много наворочал, бросать жалко. Прячется где-нибудь на окраине. Там его не достанут зареченские, с которыми у секты вышел конфликт. Это лучше узнать тебе, Ильяс, через ребят Маго. Мне нельзя — Маго сразу насторожится и начнёт «принимать меры». А ты можешь придумать что-нибудь, про предполагаемый заказ, например…

— Да я вообще к ним не полезу — обещает Ильяс: Через дядю всё узнаю. Он теперь у Маго в Сервисе работает.

— Так… Хорошо! Мы установим слежку. Время терпит и несколько дней ещё есть.

— Оружие я возьму на себя, — предлагает Витька.

— Много его не понадобится. У меня своё, у Ильяса, наверное, тоже… — отвечаю я.

— Да, есть, как без оружия. Охотничье есть и боевое найдётся, если поискать. — Ильяс на мгновение опускает глаза в пол и, стряхнув какую-то невесёлую мысль, с лёгким вздохом говорит: — Уж чего-чего, а оружия-то, кругом достаточно…

Мне хочется погладить по голове этого мальчика, который насмотрелся на боевое оружие к своим 23 годам до упора, но я продолжаю: — Обязательно понадобится взрывчатка. Особая, чтобы огня и шума побольше, но в одном месте. И чтобы с её помощью можно было распылить особое снадобье.

— Огонь, шум — это я устрою, — говорит Ашот, неподвижно сидящий на своём стуле.

Я даже не спрашиваю про взрывчатку. Если Ашот говорит, что может, значит, он может. Только, — откуда?

Лев Борисыч настаивает на соблюдении секретности, и мы соглашаемся. Посвящать будем только самых близких, в минимальном количестве. Огласка ничего хорошего не принесёт, да и кто поверит. Для Витьки такое решение, конечно, проблема, а мне и выбирать нечего. Мои близкие знают всё. Мы расстаёмся в конце рабочего дня, и я подвожу «безлошадного» сегодня Ашота. Ехать далековато, но я и не спешу. В три меня ждёт Аскер, у меня есть ещё более получаса.

Рядом с Ашотом, даже расстроенным, как всегда, хорошо. Он излучает прямо осязаемое тепло и симпатию, и я по привычке жалею, что не провела рядом с ним всю жизнь. Мне хотелось бы ходить с ним в один детский сад, а потом сидеть за одной партой в школе, и, если можно, жить по соседству. Лет в шестнадцать он бы, возможно, в меня влюбился, а лучше раньше — чтобы мы успели это пережить, и поняли, что есть вещи куда важней и дороже любви…

— Скажи, Ашот, ты знал? С тобой что-то было… подобное?

— Не со мной, с Мадиной, младшей сестрой. Она соцработник, работает с бомжами. После благотворительной раздачи в Сарае её провожали до остановки наркоманы… И в безлюдном переулке на них напали два чудовища из фильма ужасов. Одного парня сразу разорвали на куски, а второй дал ей время убежать. У него был крестик на шее и нож.

— И ты ей сразу поверил?

— Не сразу. Думал, игра воображения со страху. Съездил, посмотрел… и поверил. Это не могли сделать люди… Я скажу только Мадине, Тина. Больше — никому.

— А ведь тебе нельзя собой рисковать, Ашот. Ты старший в семье.

— Племянник через два месяца получит паспорт, двоюродные дядья живут на побережье, у них есть сыновья. Будет, кому зажигать огонь, если что… И потом, Витька тоже старший, хоть и не годами, а у Льва Борисыча вообще одни женщины: тётки, жена с сестрой и три дочери на всех. Незаменимых нет, Тина, ты же знаешь. Со мной полный порядок, поверь. Ужасно, что в этом придётся участвовать тебе.

— Что же тут ужасного? Я достаточно сильная, будь уверен. И мне-то как раз некого сиротить. Моя родня, в отличие от всех вас, осиротеет благополучно и счастливо.

— А старушка? Твоя Баба Саня?

— Она не старушка, у неё ещё хватит пороху… Но ты прав, я не могу оставить её одну. Значит, я должна выжить, и я буду об этом помнить. У меня получится, Ашот, вот увидишь. Я хорошо подготовилась — в огне не горю, в воде не тону… Я выживу.