Искусство невозможного (в 3-х томах) Т.1 - [29]

— Вы сознательно говорили то, что должно вызывать раздражение? Мол, двоим в одной песочнице уже не усидеть, кто-то должен уйти.

— Мы не стоим на месте, поэтому сравнение с песочницей неверно. Страна по-прежнему находится на переправе, а там правила игры иные. Сейчас главная задача — выжить, а в песочнице уже что-то созидают, строят.

— Поскольку на переправе коней не меняют, может вновь возникнуть ситуация, при которой вы с Чубайсом помиритесь?

— Действительно, это терминология из песочницы: помиритесь

— поругаетесь. Речь о другом. К сожалению, наше выяснение отношений скатилось в личностную плоскость, но это только второй план, который важен гораздо меньше, чем вопрос убеждений.

Цели у нас общие, а вот методы их достижения… Больше всего меня смущает неискренность Чубайса. У него абсолютно большевистские терминология и образ действий!

Чубайс уверен, что он живет по одним законам, а общество — по другим. Согласиться с этим — значит признать, что начальники и подчиненные изначально, от Бога, по-разному устроены. Но при всех индивидуальных различиях у большинства людей доминирует экономическая мотивация. Собственно, именно это и делает рыночную экономику наиболее прогрессивной.

— Но мой вопрос не обо всех людях, а о вас конкретно.

— Вот этого не надо! «Плоть от плоти сограждан усталых, / я горжусь, что в их тесном строю / в магазине, в кино, на вокзале / я последняя в кассу стою». Строчки Беллы Ахмадулиной, под которыми я готов подписаться.

— Сразили, Борис Абрамович… Дорого бы дал, чтобы увидеть в хвосте вокзальной очереди человека, обладающего капиталом три миллиарда долларов.

— Мои деньги за меня подсчитали другие. Приведенная вами цифра названа журналом «Форбс». Я не стал от нее открещиваться, так как в действительности обладаю акциями многих компаний, стоимость которых, впрочем, сильно колеблется в зависимости от политико– экономической ситуации в России. В любом случае, я никогда не прикидывался бедным человеком.

— Бытует мнение, что честно большие деньги заработать нельзя. Станете оспаривать этот тезис или согласитесь?

— Первоначальное накопление капитала обычно происходит на грани закона. Важно не переступить черту.

— Вы, разумеется, скажете, что границу дозволенного не пересекали?

— Я могу определенно утверждать, что все, кто сумел пробиться в деловую элиту России, рамки закона не нарушали. Но с деньгами связана и другая проблема. Немало есть людей, для которых накопление капитала превратилось в самоцель.

— А вы чем утешаетесь?

— Я тоже много работаю, по 20 часов в день, на меня замкнута масса людей, поэтому дать себе роздых могу нечасто. Получается, я принадлежу как раз к той категории, о которой только что сказал. И я оправдываюсь перед собой тем, что гипотетически могу в любой момент отправиться в аэропорт, чтобы полететь зимой позагорать на океанском пляже, а летом покататься на лыжах. Впрочем, почти всегда я еду в аэропорт ради очередной командировки…

Куда я бегу? Конечно, мог бы остановиться, ничего не делать. Но это было бы искусственное торможение, мне пришлось бы делать насилие над собой. Не могу сказать, что мне становится скучно, едва я поднимаюсь по трапу самолета, летящего за границу. Нет, мне нравится в Европе, в Америке, но того ритма, которым живет Россия, там нет. У нас интереснее.

Знаете, мне всегда смешно читать жалобы бизнесменов, политиков на свою трудную жизнь: мол, надрываемся на службе, горим на работе. Это как-то неискренне выглядит. Если действительно устал, пойди отдохни, найди должность поспокойнее. Поэтому я не хочу далее распространяться на тему своей чрезмерной занятости.

— Есть еще одна тема, которую считаю необходимым затронуть. Борис Абрамович, вам отчество никогда в жизни не мешало?

— Что значит «не мешало»? Это от Бога и от родителей… Я сталкивался с явными проявлениями антисемитизма. Например, при поступлении в Московский университет. Я подавал документы на физфак и получил на вступительном экзамене «неуд» по математике. Всяко может быть в жизни, но то, что я знаю математику не на двойку,

— это точно. Что, кстати, и подтвердилось при сдаче экзаменов в другой институт, где мне поставили пятерку.

И позже я иногда чувствовал некоторое сопротивление, которое объяснял своим происхождением. Но я никогда не протестовал, не пытался бороться. Скорее всего, потому, что я конформист, предпочитаю не воевать с ветряными мельницами.

Единственное уточнение. Хочу, чтобы меня правильно поняли. Не считаю, что антисемитизм в России более развит, чем в других странах мира. Замечал специфическое отношение к евреям и в Европе, и в США.

— Ваша близость к Семье — очередной миф или правда?

— Начну с того, что мне в принципе не по душе подобная терминология

— семья, царь, двор, свита. Конечно, в России это все имеет свои исторические корни, да и Борис Николаевич поощряет такие разговоры, во всяком случае, не смущается, когда его величают царем. Даже сам как-то назвал себя Борисом Первым…

— Но вы к нему так не обращаетесь?

— Исключительно по имени и отчеству — все иные варианты для меня исключены.

— И все-таки: вы не ответили на вопрос о степени своего влияния на, напишем с маленькой буквы, семью президента России.