Искусство и философия. От модерна к постмодерну - [24]

«1. Руины, покинутые людьми и полные приведений – вот что такое философия!

2. Разве может быть живым имеющее форму, не подверженную изменениям! А таковой в каждый момент стремится быть любая «система мироустройства».

3. Довольно! Лживая, изолгавшаяся в образах и ассоциациях, поэзия в своей текучей неопределенности гораздо ближе к истине, нежели могучее, прекрасно аргументированное, неподвижное Слово философии!…

6. О читатель! Уйдем же от этой холодной – отвратительно холодной, мертвецки холодной – философской роскоши!

7. Фрагментарность, свойственная всякой жизни – вот основа живой философии! Все, что завершило свое предназначение, должно умереть….

12. Истинно говорю вам: стремящийся сделать весь мир гербарием не имеет права называться философом!».

Автор «Суры» – слесарь КИПа (контрольно-измерительных приборов), живущий в каком-то маленьком поселке, не имеющий философского образования, – типичный представитель дикоросов философии. Но аналогичную позицию занимают и некоторые маргинализированные профессиональные философы. К примеру, кандидат философских наук В. Филатов, поместивший в «Прозе. ру» книгу «Антифилософия. Записки подпольного парадоксалиста». Отвергая претензии академической философии на истину и научность, он, со страстью расстриги, обрушивается на своих коллег-профессионалов: «Современный ангажированный философ, претендующий на приближение к пониманию истины, это человек, обладающий уникальной способностью произносить очень гладкие и длинные, но предельно бессмысленные дискурсы… Так называемая академическая философия превратилась в мертвую систему ритуальных заклинаний онанистов псевдокультуры «(12).

В целом, претензии к профессиональной академической философии со стороны маргинальных профессионалов и дикоросов можно свести к обвинению в объективистской схоластической системности, игнорирующей жизненно-экзистенциальные проблемы бытия человека.

Эта атака на основы профессионального мейнстрима болезненно воспринимается в академических кругах. Отрицание научности, тенденции принципиального субъективизма, асистемности, фрагментарности, эссеизма воспринимаются как покушение на саму суть философии, как ее разрушение.

На 4 Всероссийском философском конгрессе «Философия и будущее цивилизации» (2005 г.), вопреки прежним традициям, были заслушаны доклады философов-любителей. Реакция профессионалов: «заведомо безумные работы «из народа» «утопили» действительно профессиональные» (6). В «Дни петербургской философии» 2003 года был даже организован «круглый стол» под символическим названием «Сопротивление философии»: сопротивление тому, «что не является философией, но тем не менее пытается выдать себя за философию, присваивая себе ее имя»(14).

На «круглом столе» «Философия и литература» в журнале «Вопросы философии» доктор философских наук А. Никифоров констатировал: «К сожалению, в последние десятилетия нас все более захлестывает поток псевдолитературной и квазинаучной болтовни… У широкой публики начинает складываться впечатление, что эта вот претенциозная болтовня, этот претенциозный «шум» – это и есть философия». Ему вторил доктор философских наук В. Махлин, указывая на социально-психологические причины обсуждаемой тенденции: «Методическое бесстыдство «всебячивания», не всегда отчетливо формулируемое, но тем более рассеянное в самой социальной атмосфере времени, делает неизбежным обращение (и извращение) идеи ответственной свободы в новый старый «методологический солипсизм», в принципиальную «невменяемость», неподотчетность индивида» (13).

Итак, можно констатировать существенное различие и, более того, противостояние неформалов и дикоросов Интернета, с одной стороны, и профессиональной академической философии, – с другой. Вопрос: как к этому относиться?

В основном – отрицательно. Ситуация свидетельствует, во-первых, об отсутствии связи между профессиональной философией и массовым сознанием общества. Академическая философия игнорирует мировоззренческие потребности и запросы массового сознания. В свою очередь последнее пытается удовлетворить эти потребности самодеятельно, игнорируя наработанные профессионалами методы философствования и конкретное содержание работ специалистов. Во-вторых, можно констатировать разлад внутри профессионального сообщества, часть которого маргинализируется, вытесняемая усилиями академического мейнстрима на периферию Интернета. Однако их взаимная критика обнажает действительные проблемы развития современной философии России.

Так, нельзя не согласиться с обвинением в бегстве от реальности в историю философии и «абстрактном теоретизировании», которое выдвигают в адрес представителей академической философии неформалы Интернета. В чем их упрекал еще Л. Брежнев на одном из Съездов КПСС. В советское время это была форма ухода от сервильной функции по отношению к власти. Что отчасти было оправдано в условиях тоталитарного режима. Но удалившись в абстракции, осуществив гносеологический ход от эмпирически конкретного к теоретически абстрактному, академическая философия до сих пор «не вернулась» к реальности, игнорируя необходимый «обратный» путь «восхождения от абстрактного к конкретному». Как того требует (и на наш взгляд, справедливо) диалектическая логика познания Гегеля и Маркса: И если «на первом пути полное представление подверглось испарению путем превращения его в абстрактные определения, на втором пути абстрактные определения ведут к воспроизведению конкретного посредством мышления» (8, с.37).