Искусство аутсайдеров и авангард - [6]
За активным периодом создания подсерии «Десять Крупнейших» следует промежуток, когда Хильма под воздействием критики Рудольфа Штайнера (об этой критике речь пойдет позднее) не пишет картин; она возобновляет рисование только несколько лет спустя[24]. В более поздних работах серии «Картины для Храма» заметна некоторая гибридность, объединение фигуративного и абстрактного. Так, в подсерии «Лебедь», состоящей из 24 произведений, появляется образ птицы — ключевого символа алхимии. Другая подсерия «Голубь», состоящая из 14 картин, апеллирует к христианской символике Святого Духа, мира и единения. Три финальные «Алтарные картины», по мысли Хильмы аф Клинт, воплощают идею единства. Вся серия «Картины для Храма» была завершена к 1915 году[25].
Размышляя о дискурсе аутсайдерского искусства и близких ему феноменах, мы сталкиваемся со странными, но закономерными «случайностями». Например, произведения Хильмы аф Клинт — традиционного плана — были показаны в 1914 году на Балтийской выставке в Мальмё, там же в русском разделе выставки, экспонировались, например, работы Василия Кандинского[26]. Почему же не были выставлены абстракции Хильмы аф Клинт? Такова была воля художницы, на которую, по-видимому, повлияла сумма внешних факторов.
На европейской арт-сцене поражение женщин в правах было тогда очевидным: так, в Германии прием женщин в художественные учебные заведения начался только в 1919 году. Радикальные художественные идеи едва ли могли быть одобрены, если они исходили от женщины-художницы: обычно предполагалось, что рисование допустимо для женщин в качестве хобби, пока они не выйдут замуж и не посвятят свое время семье[27]. Конечно, женщины-художницы предпринимали попытки институционально защитить свои права и интересы. В 1910 году представительницы арт-сообщества Швеции организуют «Общество шведских художниц», деятельность которого связана со «стремлением создать единый фронт для борьбы за равные права в профессии, где доминируют мужчины»[28]. В 1912 году Хильма аф Клинт стала секретарем этого общества. Тем не менее общая ситуация сказывалась на ее решении не обнародовать свои абстракции.
На это решение повлиял и негативный отзыв со стороны значимого в антропософских и теософских кругах педагога, лектора и социального реформатора, эзотерика, оккультиста, ясновидящего и мистика Рудольфа Штайнера. Штайнер много пишет о духовной составляющей искусства. Следуя теории Гёте о цвете как способе воспринимать «духовное в физическом», он развивает мысль, что определенные цвета имеют духовное значение[29], и воплощает эти идеи в росписях Гётеанума. В 1908 году он посещает студию Хильмы аф Клинт и характеризует ее работы как «атавистичные» и «пассивные»[30]. Также он подчеркивает, что мужчины и женщины неравны в своем развитии и современный мир не может понять ее искусство[31]. В результате Хильма аф Клинт после эйфорического, необычайно активного периода 1907–1908 годов полностью прекращает рисовать на четыре года[32].
Но история со Штайнером получает продолжение в 1920 году. Мать Хильмы, требующая постоянного ухода, умирает, дочь получает возможность путешествовать — и едет в Дорнах, центр антропософского сообщества в Швейцарии. И там Рудольф Штайнер вновь подвергает критике ее стремление рисовать. Его авторитет колоссален — и Хильма практически прекращает это делать. Более того, в 1923 году, незадолго до смерти Штайнера, Хильма спрашивает его в письме, не должна ли она сжечь свои работы, — но, к счастью, на это письмо он не отвечает[33].
Глобальный мировоззренческий сдвиг, начавшийся в период 1870‐х годов, стимулирует не только изменение поля профессионального творчества, но также и формирование феноменов «странного» искусства — визионерского и аутсайдерского. Наряду с глобальными технологическими открытиями — электричества, рентгена, радио — полуфантастических сил, которые не были видны человеческому глазу и были сложно объяснимы и осмысливаемы за пределами сообщества ученых, рубеж XIX–ХХ веков становится временем огромного интереса к телепатии, спиритизму, теософии. Стремление понять то, что за пределами видимого мира, отчасти близко и интересу к бессознательному, ставшему одним из мощных факторов изучения творчества душевнобольных, а позже оказавшему влияние на легитимацию ар брюта, аутсайдерского и визионерского искусства.
Опираясь на логику дискурс-анализа и категории дискурса, творчество Хильмы аф Клинт может быть названо поверхностью возникновения аутсайдерского искусства. Рассматривая искусство аутсайдеров как феномен «искусства исключенных», мы видим, что в ее случае маргинализация связана и с социальными условиями (если мейнстримное искусство было ожидаемо со стороны женщины-художницы, то радикальные жесты не могли получить одобрения), и с критикой со стороны авторитетной для нее персоны. Тем не менее ее поиски, осуществлявшиеся вне художественного процесса и художественного окружения, шли в значительной мере параллельно поискам художников профессиональных и признанных. Многие символисты испытывали интерес к миру за гранью реального; многие теоретические тексты — Василия Кандинского или Иоханнеса Иттена — содержат попытку найти взаимосвязи между внутренним значением, аффектом цвета и его визуальными характеристиками. Однако именно в кругу профессионального искусства сложилась некая конвенция о том, какой должна быть абстрактная картина, и эти представления о ее визуальных кодах и границах определили последующее формирование паттерна — тогда как творчество Хильмы аф Клинт, с самого начала «исключенное», не было отрефлексировано ни в теории, ни в дальнейшей практике беспредметности. Оно осталось неусвоенным и неприсвоенным феноменом, чем-то «чуждым» — и понятно, что в 1960‐е годы ее работы не были сочтены достойными музея. Они получат признание только во второй половине 1980‐х.
