Искушение святой троицы - [7]

Ребята, кряхтя, затолкали машину в гараж. Гараж Димы торчал на берегу живописного пруда, покрытого пеленой грязно-зеленой тины, в ряду таких же заржавленных железных гаражей. На некоторых из них красовались хулиганские надписи белой краской: 'убрать'. Дима с Лешей остались копаться в гаражной рухляди: Дима по делам, а Леша чтобы стащить что-нибудь ненужное. Слава скучал снаружи, глядя на ленивый послеобеденный пейзаж. Мимо его носа прогудела стрекоза. С неба доносился слабый рокот невидимого самолета. Между гаражами сновали бесцветные лохматые дворняги. Голый по пояс молодой парень в закатанных джинсах мыл в пруду белую сияющую 'Газель'; его джинсы были покрыты мокрыми пятнами. В гараже за спиной Славы послышался шум. Он обернулся. Леша тащил обнаруженную им совершенно лысую автомобильную покрышку. Дима вышел вслед за Лешей, вытирая руки одна об другую, и так хлопнул гаражной дверью, что Славе показалось, будто грохот эхом прокатился по всем гаражам в ряду, подобно тому, как волна сцепления бежит по вагонам грузового поезда, когда локомотив трогается с места. От удара почва загудела под ногами, и по земле во все стороны паутиной поползли трещины. Дима прикреплял к двери замок, Леша был занят резиной, и никто из ребят не обратил на трещины никакого внимания. Скоро друзья вышли с гаражной тропинки на шоссе. Здесь им надо было расходиться: Диме направо, через пруд по деревянному мостику, Леше со Славой — прямо, по шоссе. Друзья немного постояли.

— Старый таракан, — сказал Леша, ставя покрышку на землю, — когда едем в сервис?

— Э…э, — сказал Дима, — сейчас посмотрим… Завтра я работаю, послезавтра я работаю, а, вот потом у меня выходной.

— А у меня нет, — сказал Леша, — в рот тебе чих-пых.

— А у меня вот всегда выходной, — хвастливо заявил Слава.

— Ты мне и не нужен, бездельник, — отмахнулся от него Леша, — мне нужен этот баклан.

— Ну, тогда во вторник или в среду, — сказал Дима, раздумывая, — ну, я еще к вам зайду.

— Смотри, не забудь, старый алкаш, — напутствовал его Леша.

— Не забуду, — усмехнулся Дима.

— Ну, давай.

— Ну, пока.

Ребята попрощались. Дима повернулся в сторону деревянного мостика, перекинутого через пруд. Леша взялся за покрышку. Слава сделал шаг вправо и наступил на трещину.

Глава 2

— Ах! — вдруг вскрикнул он, почувствовав, что потрескавшаяся земля начинает подаваться под ним и он мягко увязает в ней, как в болоте. Слава в страхе подскочил на месте и хотел было отпрыгнуть в сторону, но непонятная чудовищная сила словно магнитом потянула его обратно в страшную увеличивающуюся воронку. Дима и Леша, оглянувшись, с изумлением уставились на него. На лице у Славы отразился ужас. В одно мгновение стал он ниже ростом на голову и продолжал стремительно уменьшаться. Края воронки, диаметром около метра, ссыпáлись вниз и издавали странный скрежещущий звук, как трущиеся друг о друга шестеренки. В безумном страхе несчастный Слава закричал. Он уже погрузился в землю по пояс, когда Леша и Дима, опомнившись, бросились к нему на помощь. Но воронка вдруг глухо заурчала и в одну секунду втянула Славу целиком. Его исцарапанные ладони мелькнули над землей и исчезли, и безумный крик умчался в глубину, постепенно затихая.

Леша и Дима, не помня себя, в панике бросились прочь. На месте исчезновения Славы образовалась фантастическая черная дыра; холмистые края воронки продолжали просачиваться в ее центр. Затем она начала затягиваться.

Захлебнувшись грязью и ужасом, Слава сдавленно ахнул и полетел вниз, как ему показалось, по гладкому круглому бетонному колодцу, внизу которого угадывалась бездонная черная глубина. Еще не успев совладать с целым вихрем безумных мыслей и даже не понимая, что, собственно, случилось, весь во власти тошнотворного ощущения отсутствия опоры под ногами, Слава инстинктивно понимал только, что его тело падает вниз с невероятной скоростью, что скорость с каждой секундой увеличивается, и все это происходит помимо его воли. Слава продолжал дико кричать, хотя он ослабел от невыносимого страха. Тело его, теперь все сплошь состоящее из напряженных нервов, инстинктивно мучительно сжалось в ожидании смертельного удара о дно. Он вновь тоскливо закричал и зажмурился. Руки его на лету царапнули о стену, и их прожгло как огнем.

Приготовившись мгновенно умереть, но на мучительные секунды перетерпев смерть, Слава открыл глаза, но сумасшедшее осознание бредовости ситуации вновь ошеломило его, и он опять дико завопил. Серые стенки "колодца" закончились, и он летел теперь в кромешной тьме, которая только что угадывалась далеко внизу, и в которой он почувствовал огромную, фантастических размеров комнату. В полете его переворачивало вверх ногами, отчего становилось еще страшнее и дико сосало под ложечкой. В исступлении скосив глаза вниз, Слава увидел — дно.

— Ах! — снова вырвалось у него; и чудовищное, невероятное эхо, исказив его вопль, загрохотало в необъятной темноте. Он всем телом ударился обо что-то мягкое, упругое, как батут, и это 'что-то', спружинив, подбросило его вверх, да так, что он, заорав, почти сейчас же миновал темную комнату и влетел обратно в серый колодец. И тут в его измученном отвратительным страхом мозгу сверкнула спасительная мысль, отчего у него перед глазами словно бы вспыхнула белая молния; и он, вскинув руки, вытянулся, как мог, рванулся всем телом кверху: он схватится за край ямы, он выкарабкается, он не даст себе упасть обратно! Застонав от натуги, Слава скрюченными пальцами ударился о какую-то холодную металлическую преграду над головой, отчаянно закричал, обрывая ногти, пытаясь ухватиться — тщетно! Воронка была замурована. Его снова понесло вниз, и сердце вновь захолонуло от ужаса.