Искушай меня в сумерках - [3]

– Ваше имя, – настаивал он.

– Поппи Хатауэй, – задыхаясь, ответила она. – Мне очень жаль. Я не собиралась...

– Поппи? – Его хватка ослабла.

– Да. – Почему он произнес ее имя так, как будто знал ее? – Вы... Вы, наверное, один из служащих гостиницы?

Мужчина проигнорировал вопрос. Его рука прошлась по ее рукам и груди, как будто в поисках чего-то. Ее сердце колотилось. Как крылья маленькой птички.

– Не надо, – прошептала она между судорожными вздохами, отстраняясь подальше от его прикосновений.

– Почему вы здесь? – Он повернул ее к себе лицом. Никто из знакомых Поппи никогда не находился к ней так близко. Они были так прижаты друг к другу, что Поппи могла видеть резкие, жесткие черты его лица и блеск глубоко посаженых глаз.

С трудом восстанавливая дыхание, Поппи вздрогнула от острой боли в шее. Она потерла саднящее место, стараясь успокоить боль, не переставая говорить.

– Я была... Я преследовала хорька... а камин в офисе мистера Бримбли открылся... и мы зашли внутрь... а потом я пыталась найти другой выход...

Несмотря на очевидную бессмыслицу услышанного, незнакомец довольно эффективно ее рассортировал.

– Хорек? Одно из домашних животных вашей сестры?

– Да, – изумленно ответила Поппи. Она снова потерла шею и вздрогнула. – Но откуда вы знаете... мы прежде встречались? Нет, пожалуйста, не трогайте меня... ай!

Он развернул ее и положил руку на основание ее шеи.

– Постойте спокойно, – его прикосновения были ловкими и уверенными, когда он нежно разминал ее пострадавшие мышцы. – Если вы снова попытаетесь от меня сбежать, то я просто опять вас поймаю.

Дрожа, Поппи терпела его массирующие прикосновения и задавалась вопросом: не попала ли она в руки сумасшедшего. Он нажал сильнее, вызывая ощущение, которое не было ни приносящим удовольствие, ни болезненным, но непостижимым образом являлось смесью того и другого. Она застонала, беспомощно вздрагивая. К ее удивлению, острая боль в мышцах ослабла, и все мускулы облегченно расслабились. Она все еще была напряжена, поэтому с опаской сделала глубокий вдох.

– Лучше? – спросил он, теперь уже обеими руками разминая ее шею, и при этом круговыми движениями больших пальцев едва не заходя под мягкий высокий ворот ее платья.

Глубоко расстроенная, Поппи попыталась отступить от него подальше, но его руки тут же крепче сжали ее плечи. Она откашлялась и сделала попытку достойно выйти из положения.

– Сэр, я... я хотела бы, чтобы вы вывели меня отсюда. Моя семья вознаградит вас. Не задавая никаких вопросов...

– Конечно. – Он медленно освободил ее. – Никто не использует этот проход без моего разрешения. Я полагаю, что появление здесь постороннего привело бы к печальным последствиям.

Его объяснения походили на извинения, хотя в его тоне не прозвучало ни капли сожаления.

– Я уверяю вас, что у меня и в мыслях не было ничего, кроме как поймать это мерзкое животное. – Она почувствовала, что Доджер зашуршал по полу, рядом с ее юбкой.

Молниеносное движение и хорек был пойман. Держа Доджера за загривок, незнакомец вручил его Поппи.

– Спасибо, – мягкое тельце хорька послушно расслабилось в ее руках. Как она и подозревала, письмо пропало. – Доджер, чертов воришка, где оно? Что ты с ним сделал?

– Что вы ищете?

– Письмо, – огорченно ответила Поппи. – Доджер украл его и притащил сюда... оно должно быть где-то рядом.

– Позже найдется.

– Но это важно.

– Вероятно, если учесть на какие меры вы пошли, чтобы вернуть его. Идемте.

Поппи неохотно пробормотала согласие и позволила ему взять себя под локоть.

– Куда мы идем?

Ответа не последовало.

– Я бы предпочла, чтобы никто об этом не узнал, – рискнула продолжить Поппи.

– Уверен, что так.

– Я могу положиться на ваше слово, сэр? Мне необходимо избежать скандала любой ценой.

– Молодые женщины, которые стремятся избегать скандалов, вероятно должны оставаться в своих гостиничных номерах, – справедливо указал он.

– Я была бы рада остаться в моей комнате, – защищалась Поппи. – Это из-за Доджера мне пришлось выйти. Мне необходимо вернуть письмо обратно. И я абсолютно убеждена, что моя семья компенсирует ваш ущерб, если...

– Тише.

Он находил дорогу в темном проходе без малейших усилий, его рука поддерживала локоть Поппи нежно, но непреклонно. Они направлялись в противоположную сторону от офиса мистера Бримбли, и шли, казалось, бесконечно долго.

Наконец, незнакомец остановился, повернулся к стене и открыл дверь.

– Входите.

Поппи нерешительно прошла вперед в хорошо освещенную комнату с окнами в стиле Палладиан, выходящими на улицу. Рабочий стол из тяжелого дуба занимал большую часть одной из сторон комнаты, книжные полки заполняли практически каждый дюйм стенного пространства. Чувствовалась приятная и удивительно знакомая смесь запахов восковых свеч, бумаги, чернил и книжной пыли – пахло как в старом кабинете ее отца.

Поппи повернулась к незнакомцу, который вслед за ней зашел в комнату и закрыл потайную дверь.

Было трудно точно определить его возраст – ему, казалось, было где-то около тридцати, но в нем не было ощущения молодости, как будто он уже достаточно повидал в этой жизни, чтобы перестать удивляться чему-либо. У него были густые, хорошо подстриженные черные, как ночь, волосы, светлая кожа, на которой резко выделялись темные брови. И он был так же красив, как Люцифер, со своими четко очерченными бровями, прямым носом и чувственным ртом. Волевой подбородок, решительно выдвинутый вперед, говорил о том, что его обладатель относится ко всему в жизни слишком серьезно.