Искупление - [3]

изо всех сил стараюсь вести себя естественно. Но, похоже, мне это не удаётся, Сара

смотрит на меня более внимательно, пока миссис Мэттьюс сервирует для нас яичницу с

тостами и чай. Когда она оставляет нас наедине, Сара наклоняется вперёд.

— Хорошо, выкладывай, Грейс. Что случилось?

— А что по мне видно, что что-то не так? — опускаю я глаза.

— Ну, по крайней мере, немного. Ты и обычно бледная, но сегодня ты белее стены.

И обычно ты не выглядишь так будто вот-вот расплачешься. Итак, что случилось?

Только сейчас, когда Сара это произносит, мне становится понятно, что я

разрываюсь между отчаянием и радостью, и от этого мне хочется рыдать.

Я некоторое время мешкаю, на самом деле Джонатан должен узнать об этом

первым. Но я больше не могу держать это в себе.

— Я беременна.

Сара садится назад на стул.

— Вау. Ну это….сюрприз. — ей нужно время переварить новость, но потом она

начинает светиться и берёт мою руку, сжимая её. — Но здорово! Поздравляю, я так рада!

— Я до сих пор не уверена, что думаю об этом.

— Так это было не специально? — осторожно спрашивает Сара, и я качаю головой.

— Нет. Скорее всего... неосмотрительность, — признаюсь я, и, практически

извиняясь, пожимаю плечами.

— Джон уже в курсе? — лицо Сары тут же становится серьёзным.

— Нет. Я только что сделала тест и узнал. Я не знаю, как ему сказать. Ты же

знаешь, как он относится к детям. Как ты думаешь, он обрадуется?

С сомнением я смотрю на Сару, в надежде, что она уберёт мои сомнения. Но она

только откидывается назад на стул, и с серьезным лицом продолжает молчать.

— Я хотела бы заверить тебя в том, что он будет ужасно рад, потому что это самая

естественная реакция в мире. Должна была бы быть такой. Но, честно говоря, я не знаю,

— говорит Сара, хоть это и болезненно, но я рада, что она честна со мной. — Тема детей

всегда была для него табу, возможно, из-за того, что отец слишком торопил его. В

последнее время Джон что-то говорил по этому поводу?

— Нет. — я тяжело вздыхаю. — На самом деле мы разговаривали на эту тему всего

один раз, в самом начале наших отношений. Но он достаточно четко высказал свою

позицию. Он ясно дал понять, что никогда не хочет быть отцом, «Дети монстры», так он

тогда выразился. Он сказал, что из него получится никудышный отец. Ты бы его видела,

он был очень серьёзен.

— Хм. И вы больше никогда не говорили об этом? — удивлённо говорит Сара.

— Я больше не хотела касаться этой темы. Мне казалось это не таким уж и

важным. Я думала у нас ещё столько времени, понимаешь? Ещё минимум лет пять или

шесть. Но теперь, так неожиданно... — я закрываю глаза и чувствую, как моё сердце

сжимается. — Что, если он не захочет этого ребёнка?

В моём голосе можно услышать страх, и Сара тут же хватает мои ладони, через

стол, сжимает их, успокаивая меня.

— Ах, ерунда. Джон любит тебя и, с того момента как вы вместе, он очень

изменился. Возможно, он не будет прыгать от счастья, но все наладиться Потом он будет

так же радоваться ребёнку, как и ты.

Я хотела бы ей верить, но вижу неуверенность в её глазах. Она не уверена, я думаю

даже встревожена, и у меня в горле появляется ком.

— Но, в последнее время, он очень странный. Такой закрытый. Он не всё мне

рассказывает. У меня такое ощущение, что вернулся старый Джонатан, он ведёт себя так,

как было еще до того, как мы начали встречаться. Понимаешь? Иногда я не могу

достучаться до него.

На этот раз я тоже надеюсь, что Сара меня успокоит. Но, очевидно, она не может

этого сделать, и тяжело вздыхает перед тем как ответить.

— К сожалению, у меня такое же ощущение. Я пыталась убедить себя в том, что

это ошибка, поэтому и молчала. Но если и ты это заметила... — она не заканчивает

предложение, и наши озабоченные взгляды встречаются.

Это будет ужасно, если Джонатан опять стал таким неприступным, каким он был

раньше. Тогда я думала, что это из-за нашего неравного положения: я — молодая,

неопытная американка, приехала в Англию на практику в ег компанию, а он — богатый,

удачливый бизнесмен, и к тому же принадлежит к английской аристократии. Но не только

это было причиной отстранённости Джонатана, он не мог и не хотел показывать чувства.

У меня как-то получилось разбить броню, которой он отгородится от всех, и я смогла

отогнать тени из его души, мучающие его. Мы были так счастливы с тех пор, и я думала,

что так будет всегда, потому что я не могу себе представить жизнь без него. Но, если даже

его сестра, которая настолько хорошо его знает, боится, что он соскользнёт на свою

старую тропу, тогда это реально пугает. Очень пугает. И это точно не придает мне

уверенности, когда я думаю о том, в чём мне скоро придётся признаться.

— Что мне теперь делать, Сара?

— Когда Джонатан вернётся? — спрашивает она меня после минуты раздумий.

Она знает, что Джонатан в командировке во Франции, и я рассказываю ей о нашем с ним

телефонном разговоре. — Хорошо, тогда у нас есть немного времени.