Искупление - [14]

Она смотрит на меня.

— Это потому что я страдала от похмелья, меня всю ночь напролет выворачивало наизнанку.

Робин издает звук, сигнализирующий о беспокойстве.

Фей смотрит на него и гладит по руке.

— Не волнуйся, детка. Это был последний раз, когда я напивалась. Я обещала себе, что этого больше не повторится.

— Надеюсь, — бормочет он, а затем идет, чтобы положить сумки на кровать.

— Что это у вас? — спрашиваю я.

— О, да всякая всячина.

Она роется в одной из сумок, и следующее, что я вижу, как что-то черное и пушистое летит прямо на меня.

С криком я ловлю это. Оказывается, это русская шапка ушанка.

— Что это? — говорю я.

— Примерь, — хихикает Фей.

Я скептически смотрю на нее, а затем со всей грацией, что у меня есть, одеваю меховой предмет на голову. Она заливается смехом.

— Тебе идет!

Я поднимаю бровь. Даже Робин начинает смеяться.

— Посмотри! Посмотри, — говорит она.

Я подхожу к зеркалу. Шапка сидит криво у меня на голове. Но даже так, я похожа…

— Полная сука, — бормочу я, покачивая головой.

— Что? — спрашивает Фей.

— Я сказала, что если я хочу выглядеть как ледяная королева, то, да, мне идет! — говорю я, смеясь.

Я снимаю её с головы и бросаю Робину.

— Твоя очередь, — говорю я.

— О нет! — говорит он. — Шапки всегда плохо смотрятся на мне.

Он начинает складывать её обратно в сумку.

— О, нет, ты этого не сделаешь! — визжит Фей.

Она прыгает на него, и вместе они борются на кровати, Фей пытается взять верх, Робин сопротивляется и всё время смеется.

На мгновение я чувствую себя третьим колесом. Потом, когда Робин начинает щекотать ее, она кричит мне:

— Лилли! Лилли! Помоги мне! Ах!

Смеясь я прыгаю к ним. Все притворство забыто. Все эмоции отпущены. На несколько минут я забываю, где нахожусь. Я снова чувствую себя обычным ребенком в колледже. Мы с Фей сражаемся с Робином, в конце концов одолев его нашей объединенной женской силой, и прижимаем его к матрасу. В итоге я сижу на одной из его рук, мои ноги переплелись с его телом, держа его руки подальше, пока она пытается одеть шапку ему на голову.

— Всё! — объявляет она. — Теперь ты выглядишь как ходячая катастрофа.

Она смеется. Я тоже. Мне хорошо с двумя моими лучшими друзьями. Я не могу сделать этого с Джереми. Он сложный, слишком пугающий, даже когда мы близки.

Так или иначе, эта мысль огорчает меня.

Фей улавливает мою смену в настроении.

— Эй, — спрашивает она. — Эй, Лилли, с тобой все в порядке?

— Да, — говорю я. — Да. Прости. Ничего страшного.

Я тру глаз рукой.

— Просто ресница попала в глаз. Вот и всё.

— Хорошо, — скептически говорит Фей.

Она слезает с Робина, и я делаю то же самое.

— Джереми звонил? Когда мы встретимся с ним?

— Скорее всего он будет работать до полуночи, — говорю я. — Может быть он будет свободен завтра. Может быть.

— Может быть? — Фей искоса смотрит на меня.

— Я не знаю его расписания! — говорю я. — Все, что я знаю, я сказала тебе. Здесь мы все на одной стороне.

— Итак, что мы будем делать, пока ждем? — спрашивает Робин.

Я достаю кошелек и кручу черной кредитной картой Джереми перед лицом Фей.

— Как на счет того, — предлагаю я. — Если мы сходим по магазинам.

Подмигиваю я.

— Как в старые добрые времена?

* * *

Остаток дня проходит быстро. Мы бродим по Ньюбери-стрит, в основном рассматривая витрины, но заходим за несколькими вещами, которые действительно бросаются в глаза.

Тем не менее, Робин, который находится с нами с самого начала, с каждым днем становится всё тише. Я чувствую, что в нем происходит сдвиг, как будто он ожидает, что какая-то трагедия обрушится на нас в любой момент. К тому времени, когда солнце садится, он становится тихим. Созерцательным. Меланхоличным.

Фей тоже это замечает. Может быть потому, что все мы знаем, что эта маленькая экскурсия по городу не может длиться долго. Скоро все мы трое встретимся с Джереми. Скоро все мы трое вернемся к нашей обычной жизни. Надеюсь.

Когда мы возвращаемся в наши комнаты и распаковываем вещи, Робин говорит впервые за несколько часов:

— Лилли, — говорит он серьезно. — Есть кое-что, что меня беспокоит. Ты меня выслушаешь?

Я сижу за столом и смотрю на него через всю комнату. Фей перестает двигаться и наблюдает за нами.

— Конечно, Робин, — говорю я, в моем голосе присутствуют нотки опасения. — Что случилось?

— Я не хотел говорить об этом таким образом, — начинает он. — И я до сих пор не говорил об этом Фей. Я ждал, когда ты это сделаешь. Я хотел посмотреть сможешь ли ты.

Он неловко трет бедра, а затем продолжает.

— Но, думаю, в данный момент можно с уверенностью предположить, что ты не сможешь.

Я настороженно наблюдаю за ним. Фей смотрит с меня на Робина и обратно возвращается ко мне, ее взгяд полон подозрений.

— О чем ты говоришь, Робин? — спрашиваю я. Паника нарастает.

— Я…, - выдыхает он. — Знаю, кому принадлежит это здание.

Слова словно удар под дых. Комната начинает вращаться. Я рада, что сажусь.

— Я узнал сегодня утром, — продолжает он, глядя на Фей. — И вдруг твоя настойчивость прошлой ночью обрела смысл.

Чувство страха накатывает на меня.

— Что ты говоришь, Робин? — спрашивает Фей. — Ты же не хочешь сказать, что…оно принадлежит Джереми Стоунхарту? Да?