Искры революции - [50]
Выяснилось, что центром восстания было село Киги. Организовали восстание офицер Малиновский, башкирские муллы и илецкий поп. Они собрали до тысячи человек, большей частью башкир. Банда называлась «черной галкой».
На станции Кропачево победителей встретил Соколов с тридцатью красногвардейцами.
— Ба! Василий Лаврович! Какими судьбами здесь? — воскликнул Осокин.
— К вам на помощь. Гузаков послал. А вы, кажется, уже управились?
— Да. Ну, рассказывай, как вы?
— Наш отряд в Самаре разделили на три группы, — ответил Соколов, — мою группу оставили при штабе, вторую группу, во главе с Мясниковым Иваном Павловичем, влили в кавалерию, которой командует Михаил Кадомцев. Третью, во главе с Опариным Александром Михайловичем, послали на перевозку золота.
Командир красногвардейского отряда Соколов Василии Лаврович.
— Золота?
— Откуда, куда?
— Ну, об этом я потом расскажу. А сейчас вон уже поезд подвели для нас.
Эшелон с песнями покатился на станцию Симская. В вагонах бурно обсуждали события. Около Соколова собралось много слушателей.
— Василий Лаврович, а што о золоте-то ты хотел рассказать?
— О золоте? А, да… В Самаре был государственный банк, в котором, говорят, хранилось шестьдесят миллионов рублей золотых монет и тридцать миллионов рублей кредитных билетов. Наше правительство приказало перевезти этот золотой запас из Самары в Казань.
Штаб и послал на это дело симских красногвардейцев под командой Александра Михайловича Опарина.
— Какой штаб, Василий Лаврович?
— Штаб? А-а, я не сказал вам. 30 мая в Самаре создан военно-революционный штаб в составе Куйбышева, нашего Гузакова Петра Васильевича и известного вам Михаила Кадомцева. Они и организовали оборону Самары.
— Понятно. Рассказывай дальше, — торопил Осокин.
— На третий день пребывания в Самаре наши земляки приступили к выгрузке золота из банка.
— Сами понимаете, дело это не шуточное. Надо сохранить огромное богатство страны. А пора неспокойная. К Самаре подступают чехи. В Самаре шныряют всякие эсеры, буржуйские слуги, лазутчики. Да чего греха таить, падких на золото немало. Так вот, сберечь золото и перевезти в более надежное место и доверили нашим землякам. Самарский ревком назначил в помощь тридцать надежных красногвардейцев во главе с комиссаром Митрофановым.
Отряд очистил улицу от народа и расставил охрану от банка до самой пристани. В полдень начали выгружать золото. И только перенесли несколько мешков в грузовую машину, на улице послышался галдеж.
Опарин выскочил. Видит, на улице большое скопление народа с иконами. Впереди попы, с крестами на шее, поют. Наши стрелки повернули штыки, пулеметчики Морин и Кузнецов выкатили пулеметы, преградили путь толпе. Опарин крикнул: — Назад! А попы в ответ: — Богохульники! Не мешайте священному шествию! А сами прут ближе к банку. Тогда Опарин скомандовал: «Огонь!»
— Это по народу-то?! — удивился Осокин.
— Какой это народ? Разве не ясно, что бандюги собрались. Они прут с иконами, а сами думают: как бы под шумок золото хапнуть.
— В самом деле стреляли по толпе?
— Нет. Одним залпом в воздух обошлось. Попы поверили, что по ним стреляют, стриганули назад, и в стороны, а «народ» — за ними побежал.
— Ах-ха-ха-ха! — значит, поверили бандюги?
— Ну и дальше?
— Дальше. Перевезли золото на пристань. Погрузили на пароход «Фельдмаршал Суворов» и 60 человек с винтовками да пулеметами отчалили с золотом по матушке по Волге. Недалеко от Симбирска «Фельдмаршала» догнал пассажирский «1812-й». Он тоже из Самары шел в Казань. Наши замедлили ход, пропустили вперед пассажиров, приотстали верст на восемь и поплыли дальше. Вдруг навстречу выкатил катер, а на нем человек пятьдесят. Все с винтовками и пулеметы на «Фельдмаршала» смотрят. Опарин командует: — К бою приготовиться! И быть бы беде, да на катере сообразили: подняли красный флаг. Наши тоже это сделали. Сблизились.
— В вас стреляли у пристани Сегали? — спрашивают с катера.
— Стреляли, — отвечают наши.
— Ну, тогда все ясно. Вас приняли за чехов и нас предупредили. Можете ехать.
В Казани наших уже ждали. Совет выставил охрану вдоль трамвайной линии, по которой пришлось перевозить золото. От парохода до трамвайных вагонов было около 150 метров. Наши выстроились цепочкой и передавали друг другу драгоценный груз. За день все золото перевезли в казанское хранилище.
На обратном пути наших остановили в Симбирске, говорят: — Вылезайте, и дальше, куда вам надо, следуйте поездом. Самару уже заняли чехи.
— Вы сдали Самару?! — зло крикнул Осокин.
— Сдали… Ее у нас отняли! — сердито ответил Соколов.
— Н-да-а… — тяжело вздохнув, произнес Осокин, — положение-то друзья, тяжкое.
В это время поезд встал. Приехали.
СКРЫЛИСЬ В ЛЕСУ
Известие о том, что чехи заняли Самару, всполошило все население Сима. Партком экстренно созвал актив.
— Докладывай, Василий Лаврович, — предложил Рындин.
— Товарищи, — волнуясь, начал Соколов. — Самара пала. Положение на фронте тяжелое. Чехи рвутся к Уфе. Я приехал из Бугульмы. Там остался наш штаб и наши красногвардейцы-земляки. Гузаков приказал нам эвакуировать из Сима оружие, снаряжение и продовольствие, находящееся здесь на базе.
