Искра жизни ; Последняя остановка - [135]
Кох. Так точно, господин обершарфюрер. Сперва будут допрашивать, а потом ликвидируют.
Шмидт. Ладно, Кох. Подобные допросы иногда могут продолжаться долго. Мы хотим узнать от вас, куда делся тот субъект, который застрелил эсэсовца. Если скажете, я позабочусь, чтобы вас… чтобы вас больше не допрашивали. Вы знаете, что это такое. Ну, где он?
Росс осторожно приоткрыл окно. Анна идет к постели.
Кох. Я не знаю, господин обершарфюрер.
Шмидт. Кто-нибудь из присутствующих вам знаком?
Анна напряжена, Росс пристально смотрит на Коха.
Кох (оглядывается). Нет, господин обершарфюрер.
Грета (кудахчет). Ох, до чего интересно!
Шмидт. Послушайте, Кох. Вы знаете, что есть различные способы ликвидации?
Кох. Так точно, господин обершарфюрер.
Шмидт (Коху). Обещаю, что вы будете просто расстреляны и больше ничего, если сообщите, кто убийца.
Кох. Я не знаю, господин обершарфюрер. Мы побежали в разные стороны.
Маурер закуривает сигарету. Спичку не тушит, а держит на виду. Кох невольно вздрагивает.
Шмидт (заметив это). Вы не ахти какой храбрец, Кох, а?
Кох (просто). Нет, господин обершарфюрер.
Шмидт. Так вот, послушайте! Вы нас не интересуете. Нам нужен тот, кто стрелял. Если вы скажете, где его найти, обещаю, вам ничего не будет. Ни-че-го, ровным счетом.
Анна включает радио. Слушает.
Мак. Ну-ну, давай-давай, выкладывай! Это же стотысячный выигрыш!
Шмидт. И ваша жизнь спасена! Гарантирую.
Кох молчит.
Грета. Господи, как интересно! Жуть! (От возбуждения засунула пальцы в рот.)
Маурер (ударяет Коха). Говори, ну, говори!
Шмидт (раздраженно, Анне). Выключить!
Анна. Последние известия. Не хотите послушать? Русские всего лишь в ста метрах от бомбоубежища фюрера.
Мак. Что?
Шмидт. Тихо!
Анна приглушает радио.
Вы слышите, Кох! К чему в последний момент оказаться вздернутым? Через пару дней мы отпустим вас на все четыре стороны. Может, даже сегодня вечером.
Кох смотрит на него.
Это уже кое-что, а? Мы выпустим вас на свободу.
Кох (без всякого выражения). Так точно, господин обершарфюрер.
Шмидт. На вас это не производит никакого впечатления?
Кох. Нас и сегодня утром выпускали на свободу. Трое вырвались. Остальные убиты.
Мак. Какая наглость!
Шмидт (Коху). Там другое дело. А это — личное обещание.
Грета взвизгивает от возбуждения.
Мак. Тихо, — дура!
Шмидт. Беру это на себя! Непосредственно, Кох. Я лично отпущу вас. Как только поймаем того, другого, вы автоматически получите свободу. Без бюрократизма. Ну, говорите!
Кох. Разве вы можете отпустить арестованного без разрешения гестапо?
Шмидт (наэлектризован, очень тепло). Конечно, могу! Возьму это на себя. Ну, Кох, давайте, давайте! Я же знал, что вы будете благоразумны.
Кох. Мы бежали из Луна-парка. Я несколько раз оглянулся. Другие были позади. Затем я их потерял. Наверно, остались там.
Шмидт. Что? И это все?
Кох. Ничего нельзя было разглядеть. Мы были в самом пекле бомбежки. Может, они погибли.
Грета. Ну, ясно! Так тоже могло получиться!
Маурер. Заткнись!
Шмидт. Кох, еще тридцать секунд на размышление. (Смотрит на свои часы. Вытирает носовым платком лицо.)
Похоже, что Кох вконец изнемог. Росс отходит от окна. Все ждут. Шмидт швыряет платок Коху в лицо. Кох поднимает платок, протягивает Шмидту.
(Изменяя тон.) Ах, так, сволочь, попался! Теперь ясно, ты кое-что знаешь, и мы это вытянем из тебя! Ты еще будешь умолять о расстреле, если вообще сможешь говорить.
Анна (внезапно включает радио на полную мощность). Слушайте! Они повторяют сообщение!
Голос по радио (громогласно).…мы повторяем потрясшее всех известие: наш фюрер, исполняя последний долг, героически ушел из жизни. Гроссадмирал Дениц…
Анна (кричит). Мертв! Гитлер мертв!
Шмидт. Что?
Шмидт и Маурер бросаются к приемнику, Мак — к двери.
Мак. Невозможно! Они его убили!
Анна. Кто?
Мак. Генералы!
Шмидт. Тихо! Черт бы вас всех побрал! (Приник к приемнику.)
Голос по радио…Дениц уполномочен принять на себя руководство…
Шмидт. А Гиммлер? Что с Гиммлером?
Голос по радио. Борьба за почетный мир будет продолжена… Передаем траурный марш из «Гибели богов» Вагнера…
Грета (внезапно кричит). Он удирает!
Маурер. Проклятая тварь!
Кох в суматохе бросился к окну, вспрыгнул на подоконник. Мак и Маурер хотят ринуться к Коху.
Кох (громко, преобразившись). Назад, или я спрыгну! Я хочу кое-что сказать!
Шмидт. Нельзя, чтоб он спрыгнул! Третий этаж! Спрыгнет — ему конец.
Кох. Вы меня спрашивали! Вы хотели получить ответ. Вы его получите!
Шмидт (поняв его по-своему). Давай-давай, Кох. Наконец вы взялись за ум. Идите-ка! (Кричит Анне.) Выключить!
Траурный марш из «Гибели богов» смолкает.
Шмидт. Сюда, Кох! Приказываю!
Кох (смеется). «Приказываю»? Вы уже отприказывали! Вот что я еще хотел услышать! Он мертв, ваш предводитель крыс, подох под землей.
Мак и Маурер хотят броситься на него.
Шмидт (останавливает их, кричит). Назад! Ни с места!
Кох. Конец вам пришел, крышка! Теперь ваши головы полетят. Теперь вас будут вешать!
Маурер (рычит). Пристрелить.
Мак. Стреляю!
Шмидт. Стой! (Тихо, Мауреру.) Мы должны взять его живьем! (Коху.) Сойди! Сойди с подоконника! Мы будем с тобой хорошо обращаться!
Кох (еще сильней). Убийцы, трусливая банда палачей, лгуны, преступники, клятвонарушители! Думаете, я не знаю, что в ваших обещаниях — каждое слово вранье?
«Жизнь взаймы» — это жизнь, которую герои отвоевывают у смерти. Когда терять уже нечего, когда один стоит на краю гибели, так эту жизнь и не узнав, а другому эта треклятая жизнь стала невыносима. И как всегда у Ремарка, только любовь и дружба остаются незыблемыми. Только в них можно найти точку опоры. По роману «Жизнь взаймы» был снят фильм с легендарным Аль Пачино.
Роман известного немецкого писателя Э. М. Ремарка (1898–1970) повествует, как политический и экономический кризис конца 20-х годов в Германии, где только нарождается фашизм, ломает судьбы людей.
Антифашизм и пацифизм, социальная критика с абстрактно-гуманистических позиций и неосуществимое стремление «потерянного поколения», разочаровавшегося в буржуазных ценностях, найти опору в дружбе, фронтовом товариществе или любви запечатлена в романе «Три товарища».Самый красивый в XX столетии роман о любви…Самый увлекательный в XX столетии роман о дружбе…Самый трагический и пронзительный роман о человеческих отношениях за всю историю XX столетия.
Они вошли в американский рай, как тени. Люди, обожженные огнем Второй мировой. Беглецы со всех концов Европы, утратившие прошлое.Невротичная красавица-манекенщица и циничный, крепко пьющий писатель. Дурочка-актриса и гениальный хирург. Отчаявшийся герой Сопротивления и щемяще-оптимистичный бизнесмен. Что может быть общего у столь разных людей? Хрупкость нелепого эмигрантского бытия. И святая надежда когда-нибудь вернуться домой…
Роман «Триумфальная арка» написан известным немецким писателем Э. М. Ремарком (1898–1970). Автор рассказывает о трагической судьбе талантливого немецкого хирурга, бежавшего из фашистской Германии от преследований нацистов. Ремарк с большим искусством анализирует сложный духовный мир героя. В этом романе с огромной силой звучит тема борьбы с фашизмом, но это борьба одиночки, а не организованное политическое движение.
В романе «На Западном фронте без перемен», одном из самых характерных произведений литературы «потерянного поколения», Ремарк изобразил фронтовые будни, сохранившие солдатам лишь элементарные формы солидарности, сплачивающей их перед лицом смерти.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
В эту книгу вошли четыре романа о людях, которых можно назвать «ровесниками века», ведь им довелось всецело разделить со своей родиной – Германией – все, что происходило в ней в первой половине ХХ столетия.«На Западном фронте без перемен» – трагедия мальчишек, со школьной скамьи брошенных в кровавую грязь Первой мировой. «Возвращение» – о тех, кому посчастливилось выжить. Но как вернуться им к прежней, мирной жизни, когда страна в развалинах, а призраки прошлого преследуют их?.. Вернувшись с фронта, пытаются найти свое место и герои «Трех товарищей».
В этот сборник вошли тексты Ремарка, никогда ранее не публиковавшиеся на русском языке, — дневниковые записи, письма и стихи, которые он писал всю жизнь. Один из величайших писателей ХХ столетия предстает в этом сборнике обычным человеком, — человеком, переживающим бурные романы и драматические разрывы с любимыми женщинами, с ужасом наблюдающим за трагедией одержимой нацизмом Германии 30-х, познающим неустроенность трудной жизни в эмиграции и радость возвращения домой после войны. Человеком, умевшим дружить и любить и даже в самые нелегкие времена не терявшим своеобразного, чуть саркастического юмора.
Ранние романтические рассказы о любви, высоких чувствах, о невозможности настоящего понимания между людьми, написанные в оригинальной, непривычной для Ремарка манере – в чувственном и завораживающе поэтичном декадентском стиле немецкой «культуры танго» 1920-х.
«Последняя остановка» – единственная пьеса, написанная Ремарком. Благодаря напряженному и увлекательному сюжету, она была положена в основу нескольких успешных телепостановок и до сих пор не сходит с подмосток Германии. Сценарий «Последний акт» – яростная отповедь нацистскому режиму. Ремарк не щадит простых немцев, отговаривавшихся незнанием того, что происходило в их стране в реальности, или исполнением приказов. Приговор его прост и беспощаден: виновны все – и те, кто действовал, и те, кто молчал.