Искра жизни ; Последняя остановка - [132]
Росс. Здесь?
Шмидт. Здесь, в этом районе.
Росс. Тогда, разумеется, другой разговор.
Анна. Дайте мне наконец номер!
Росс. Анна, уймись. Служба есть служба, ничего не поделаешь. Где мой китель?
Анна. Ага, где он? Ты что, не помнишь, как нынче утром швырнул его в окно?
Росс. Брось шутить, Анна.
Анна. Какие там шутки! Я сама принесла его с улицы. Вот он.
Шмидт. Выбросили в окно?
Анна. Ну да. Хотел потушить зажигалку. При втором налете. Во время первого и вправду потушил. А потом его замучила жажда. Ко второй бомбежке так нализался, что нельзя было удержать.
Шмидт. Видели заключенного?
Анна. Заключенного? Как он выглядит?
Шмидт. Как любой заключенный. В арестантской робе. Сегодня удрал при налете. Опасный тип. Убил одного из наших.
Анна. Убил?
Шмидт. Застрелил.
Анна. Чем?
Шмидт (злясь). В суматохе, когда бомбили, вырвал револьвер.
Росс. Вы все еще чересчур доверчивы. (Надевает китель, не застегивая.)
Шмидт. Надо обыскать квартиру. (Мауреру и Маку.) Приступайте.
Анна. Я оденусь. (Показывает на Маурера.) Я этому господину действую на нервы. А может, и одеваться нельзя?
Шмидт. Одевайтесь. Только не выходить.
Анна (Мауреру). Я буду переодеваться так, чтоб вас не смущать, мимоза. (Подходит к шкафу, берет свои вещи, одновременно берет и штаны Росса, которые прячет в халат. Отходит за приоткрытую дверцу шкафа.) А пока глядите в сторонку!
Шмидт (заглядывает в ванную). Шкаф, постель…
Анна. Где?
Мак и Маурер выстукивают стены, передвигают шкаф, заглядывают под тахту.
Оставьте мою постель в покое, под ней никого нет.
Маурер. А на ней?
Анна. Во всяком случае, не вы, мимоза!
Росс. Анна, уймись! Господа выполняют свой долг. (Берет с полу бутылки и рюмки, ставит на стол.) Спасем бутылочку. А то, чего доброго, тоже ударится в бега. (Наливает рюмку, садится на диванчик.)
Анна, почти переодевшись, выходит из-за дверцы шкафа. На ней довольно элегантный костюм. Шмидт смотрит на нее. Она улыбается, заигрывая, указывает на Росса, потом на свою голову, дает понять, что Росс пьян и его не следует принимать всерьез; снова глядит на Шмидта, многозначительно улыбается. Шмидт изумленно смотрит на нее.
Анна (Шмидту.) Может, обыщете шкаф, господин обершарфюрер?
Шмидт подходит к шкафу, несколько раз тычет рукой в платья, отступает. Анна подходит к нему вплотную. Под мышкой у нее — свернутый в узел халат, в нем — штаны Росса.
Шмидт (смотрит на Анну). Все в порядке, куколка.
Анна (улыбаясь). Благодарю. (Небрежно бросает в шкаф халат, вынимает пару туфель, закрывает дверцу, надевает чулки и туфли, при этом выставляет напоказ колени.)
Шмидт (глядя на них). Другие выходы?
Анна (улыбаясь, заигрывая:). Только дверь. (Подходит к зеркалу, достает пудреницу.)
Мак. Немецкая женщина не мажется.
Анна (через плечо). Я наполовину итальянка.
Маурер. Не хамить!
Анна. Полегче, полегче, мимоза. У меня славные дружки. Надеюсь, вы выберете время с ними познакомиться. Если только до этого не придут русские.
Мак (резко). Что вы хотите сказать?
Анна. То, о чем сообщает радио. Хотите найти государственных преступников, пораньше подымайтесь с кровати, деточка.
Шмидт (Россу). Итак, кто вы?
Росс (небрежно). Петер Фольмер. Звание и часть сами видите. Лечусь в госпитале. Амбулаторным порядком.
Шмидт. Документы.
Росс (шарит в карманах). Анна, где бумажник? Он должен быть здесь.
Анна (подходит к нему). Что это значит?
Росс. То, что говорю. В кителе его нет.
Анна. Выходит, я его стащила?
Росс. Нет-нет! Но где-то он должен быть. Может, ты его спрятала?
Анна (неожиданно отвешивает ему пощечину). Вот тебе твой бумажник, пьяная рожа! А теперь проваливай! Пошел вон! Я спрятала его бумажник! (Шмидту.) Стащила — он это, конечно, подразумевает! Представляю, что в нем было! Долговая расписка? И больше ничего наверняка.
Росс. Документы, бумаги. Анна, опомнись!
Анна (снова отвешивает ему пощечину). Вот тебе бумаги. (Шмидту.) Заявился, надрызгался так, что и шагу не может ступить, да еще утверждает, будто его обокрали! Пошел вон из моей комнаты!
Шмидт. Ни с места! Входить и выходить только с моего разрешения!
Мак (ухмыляясь). Вот она, хваленая армия! Есть чем полюбоваться!
Анна (Шмидту). Вышвырните его отсюда! Пусть поищет свой бумажник на улице. Конечно, там и лежит. Кому нужен! Наверно, выпал, когда он выбросил из окна свой китель.
Мак. Видать, здорово нагрузился, хваленая армия.
Росс. Это не от коньяка, Анна. Это еще в госпитале.
Шмидт. Что за госпиталь?
Росс. Больница святой Гедвиги. Там меня просвечивали и перевязывали. Врач дал бутылку спирта. (Смеется.) За русскую иконку. Такая, в серебряной оправе.
Шмидт. Когда были в госпитале?
Росс. Вчера вечером. Сегодня опять надо явиться. Не сообщайте о бедняге докторе, господин обершарфюрер, ведь спирта — сущая безделица. Все равно кому достанется шнапс, русским или нам. Может, они уже заняли госпиталь? Вы не знаете?
Грета (открыв дверь, заглядывает в комнату). Ах, извиняюсь…
Маурер грубо втаскивает ее в комнату.
Анна (поспешно). Что, пришли русские?
Мак. Как? (Бежит к окну.)
Шмидт. Русские? Чепуха! Так далеко они еще не могли…
Анна. В двух километрах! Час тому назад. (Маку, насмешливо.) Последнее официальное сообщение по радио… отнюдь не распространение вражеских слухов! Два километра в час можно даже на самом тихоходном танке…
«Жизнь взаймы» — это жизнь, которую герои отвоевывают у смерти. Когда терять уже нечего, когда один стоит на краю гибели, так эту жизнь и не узнав, а другому эта треклятая жизнь стала невыносима. И как всегда у Ремарка, только любовь и дружба остаются незыблемыми. Только в них можно найти точку опоры. По роману «Жизнь взаймы» был снят фильм с легендарным Аль Пачино.
Роман известного немецкого писателя Э. М. Ремарка (1898–1970) повествует, как политический и экономический кризис конца 20-х годов в Германии, где только нарождается фашизм, ломает судьбы людей.
Антифашизм и пацифизм, социальная критика с абстрактно-гуманистических позиций и неосуществимое стремление «потерянного поколения», разочаровавшегося в буржуазных ценностях, найти опору в дружбе, фронтовом товариществе или любви запечатлена в романе «Три товарища».Самый красивый в XX столетии роман о любви…Самый увлекательный в XX столетии роман о дружбе…Самый трагический и пронзительный роман о человеческих отношениях за всю историю XX столетия.
Они вошли в американский рай, как тени. Люди, обожженные огнем Второй мировой. Беглецы со всех концов Европы, утратившие прошлое.Невротичная красавица-манекенщица и циничный, крепко пьющий писатель. Дурочка-актриса и гениальный хирург. Отчаявшийся герой Сопротивления и щемяще-оптимистичный бизнесмен. Что может быть общего у столь разных людей? Хрупкость нелепого эмигрантского бытия. И святая надежда когда-нибудь вернуться домой…
Роман «Триумфальная арка» написан известным немецким писателем Э. М. Ремарком (1898–1970). Автор рассказывает о трагической судьбе талантливого немецкого хирурга, бежавшего из фашистской Германии от преследований нацистов. Ремарк с большим искусством анализирует сложный духовный мир героя. В этом романе с огромной силой звучит тема борьбы с фашизмом, но это борьба одиночки, а не организованное политическое движение.
В романе «На Западном фронте без перемен», одном из самых характерных произведений литературы «потерянного поколения», Ремарк изобразил фронтовые будни, сохранившие солдатам лишь элементарные формы солидарности, сплачивающей их перед лицом смерти.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
В эту книгу вошли четыре романа о людях, которых можно назвать «ровесниками века», ведь им довелось всецело разделить со своей родиной – Германией – все, что происходило в ней в первой половине ХХ столетия.«На Западном фронте без перемен» – трагедия мальчишек, со школьной скамьи брошенных в кровавую грязь Первой мировой. «Возвращение» – о тех, кому посчастливилось выжить. Но как вернуться им к прежней, мирной жизни, когда страна в развалинах, а призраки прошлого преследуют их?.. Вернувшись с фронта, пытаются найти свое место и герои «Трех товарищей».
В этот сборник вошли тексты Ремарка, никогда ранее не публиковавшиеся на русском языке, — дневниковые записи, письма и стихи, которые он писал всю жизнь. Один из величайших писателей ХХ столетия предстает в этом сборнике обычным человеком, — человеком, переживающим бурные романы и драматические разрывы с любимыми женщинами, с ужасом наблюдающим за трагедией одержимой нацизмом Германии 30-х, познающим неустроенность трудной жизни в эмиграции и радость возвращения домой после войны. Человеком, умевшим дружить и любить и даже в самые нелегкие времена не терявшим своеобразного, чуть саркастического юмора.
Ранние романтические рассказы о любви, высоких чувствах, о невозможности настоящего понимания между людьми, написанные в оригинальной, непривычной для Ремарка манере – в чувственном и завораживающе поэтичном декадентском стиле немецкой «культуры танго» 1920-х.
«Последняя остановка» – единственная пьеса, написанная Ремарком. Благодаря напряженному и увлекательному сюжету, она была положена в основу нескольких успешных телепостановок и до сих пор не сходит с подмосток Германии. Сценарий «Последний акт» – яростная отповедь нацистскому режиму. Ремарк не щадит простых немцев, отговаривавшихся незнанием того, что происходило в их стране в реальности, или исполнением приказов. Приговор его прост и беспощаден: виновны все – и те, кто действовал, и те, кто молчал.