Искажение - [18]

— Твою мать. — это все, что смогло выдать вслух ее затуманенное после смеха и пробежки сознание. Привычка нецензурно выражать свой протест или страх, давно вошли в повседневную привычку Саен. Это блокада, которую ее своеобразный мозг в содружестве с эмоциональной неуравновешенностью, выстроили для себя в качестве барража перед теми, кто не хочет или не может понять ее хаотичный конвейер мыслей. Еще в детстве, Саен определила для себя, что порой лучше быть грубой, нежели пытаться разъяснить грандиозные и хрупкие мысли.

Итак, оглядевшись вокруг, Саен поняла, что находится возле собственной полосы карликовых деревьев, и что никуда, как она так стремительно бежала, в итоге не убежала. Склонив голову и протерев руками лицо, девушка нехотя поднялась на ноги. Плетенная корзина, как преданный пес стояла подле нее.

— Я не понимаю, — начала Саен вслух, — Ну зачем мне все это? Не проще ли было просто отправить меня. — Саен задумалась, куда ее должны были отправить. — Ну, скажем. В Джанну. Хотя нет, скорее в Джаханнам. Конечно. Я же самоубийца. — Саен сделала неопределенный жест тонкой рукой, словно отмахиваясь от бестолкового рассуждения. Сделав предварительно капризный вздох, она смиренно подняла корзину. Подбивая плетенку носками пыльных ботинок, девушка побрела вдоль стройных рядов деревьев, с брезгливостью рассматривая их кроны. К ее великому сожалению, все ветки этих бесконечных шелковичных растений, были увешаны созревшими, тугими и отвратительными личиками. Светло-Светло-желтыеи серые, коконы свисали с ветвей. На первый взгляд, Саен показалось, что они колышутся на ветру, однако ветра и даже намека на подобную стихию не было. Тогда присмотревшись, она поняла: ненавистные личинки шевелятся, от чего в унисон мирно покачиваются из стороны в сторону, так слаженно и деловито, буд-будтоневидимая рука дирижера направляет их созревающую жизнь. Преодолевая брезгливость и почти животный неконтролируемый страх, она вытянула руку и дотронулась к одному из коконов, но тут же одернула назад. Без малейшего усилия подавить поток брани, Саен продолжительное время прыгала вокруг дерева, отряхивая свои руки и производя телом немыслимые движения, походящие на шаманские пляски с камланием.

Более или менее успокоившись, Саен снова встала под деревом. Вдохнув глубоко и решительно, она повторила попытку снять личинку, обернутую в кокон. Первая особь полетела с визгом в сторону. Визжала, конечно, Саен. Прокатившись по пыльной земле, тело шелкопряда с глухим ударом шлепнулось оземь. «Если бы они не шевелились, — думала девушка преодолевая страх, — только бы они не шевелились. Мерзкие твари!» Однако они шевелились. Жизнь внутри кокона продолжалась и остановить созревание и движение было не возможным, как бы не причитала и кричала Саен.

С воплями и невообразимыми ругательствами, девушке удалось насобирать полную корзину шелкопрядов. Во время «ловли», многие особи катались по земле, взмывали вверх подобно ракетам, падали или были раздавлены. Но, невзирая на сопутствующие эмоциональные препятствия, корзина была полна. Тонкие руки Саен едва тянули корзину по земле, которая оставляла глубокую борозду за собой. Подвижная груда личинок в купе, создавала неприятное зрелище: интенсивное, тревожное шуршание производимое движением коконов наводили ужас и тошноту на Саен. Волоча неподъемную корзину, девушка не сразу заметила, что приблизилась к глиняной высокой стене.

— Отлично! — выдохнула Саен, выпрямляя спину и размахивая уставшими руками, на которых выступили взбухшие от непривычной работы жилы. Она никогда не посещала спортзал, считая это глупой затеей. Почему глупой? Очень просто: качать мышцы ей не хотелось, спасать мир в ее планы не входило, да и карабкаться по отвесной пропасти спасая собственную жизнь в момент катастрофы, она не собиралась. Ну а излишеств в жировом покрове у нее уж точно не было. Отсюда вывод: что объективных причин тратить свое время на посещение самовлюбленного скопища неудовлетворенных особей — нет. Так она себе решила. И даже теперь, тащить девятикилограммовую корзину было не просто, но возможно.

— Тук-тук! Хозяин! Принимай товар и я пошла! Можешь не платить! Я это так, бесплатно, по доброте душевной, сука принесла тебе! — Саен стояла напротив стены и к кому-то пыталась докричаться, не упуская возможность нахамить. Повернув голову вправо, она заметила смазанный силуэт. Присмотревшись, она лицезрела ужасающую для нее картину: бесформенное тело, оккупированное сотнями присосавшихся личинок, лежало на шаткой каталке. Ни лица, ни каких бы то ни было толковых очертаний разобрать было невозможно. Низкорослые существа, уложив пожираемое тело на расшатанную медицинскую каталку, скрылись за стенами глиняных ворот.

— Охренеть. — прошептала Саен. Интуитивно, она подумала о красивом парне, который вешал на себя этих мерзких созданий. И девушка утвердительно кивнула головой. — Да, это он. Черт подери! — Саен отшатнулась от кишащей личинками корзины. — Еще чего! Нет-нет. — девушка странно ухмылялась и мотала головой выражая свой протест всеми возможными способами, однако как бы далеко она не пыталась отойти от проклятой плетенки, ей это не удавалось. Корзина как старый пес оставалась с ней, рядом и около нее на равном расстоянии. Как долго длилось ее сопротивление — не известно. Мучительно выпустив воздух из охваченных паникой легких, она рухнула на землю и? И впервые за долгое время расплакалась. Она так горько плакала, насколько могло позволить ей ее закомплексованное сердце. Черные стилизованно подстриженные, но уже значительно растрепанные волосы вздрагивали и карикатурно дергались из стороны в сторону, как иголки у дикобраза. Тощая фигурка одинокой девочки, черным пятном в неумолимом пространстве было шедевральным монументом ранимой и хрупкой культуры. Если бы слезы могли вытекать из ее глаз, рукава и куртка были бы уже мокры от пролитых слез. Но в силу странного пространства, слез на лице напуганной девушки не было. Да. Именно напуганной, так как отчаянья или безысходности в душе этой натуры не было. Нет. Ее приступ был связан только со страхом и брезгливостью. И с тем, что она хорошо понимала: выбраться отсюда возможно только таким образом — не просто позволить личинкам сожрать себя, а самостоятельно, собственноручно положить и вложить их в ее личное тело.