Искатели счастья - [6]

− Ну как, выжил? − спросил он, когда мы пришли к нему домой.

− Как видишь, − протянул я, утопая в кресле. Чувствовал себя отвратительно.

Видимо, Лешка принял у меня экзамен на испорченность, потому что стал со мной более раскованным и дружественным. Он подошел к музыкальному центру, порыскал по полкам с дисками и кассетами и поставил запись. Из стерео-колонок раздалась музыка «Би Джииз». Это был тот самый альбом, который они записали вместе с Лондонским симфоническим оркестром. Лешка поднял палец:

− Послушай вот это! Обрати внимание, он город Массачусетс называет «дайлинг» − так обычно обращаются к любимой девушке.

Тошнота у меня прошла, и наступило полное расслабление с легким приятным головокружением. Солист пел нормальным мужским голосом, а не фальцетом, как позже. Бархатный баритон пел о том, что он вернулся в любимый город, как в свой родной дом. Мягко лилась плавная музыка, слышались гитары, скрипки, виолончель и мелодичный перезвон колокольчика с тонкой вибрацией на средних частотах. Певец объяснялся в любви к своему городу. Передо мной же проплывали картины моего родного города. В отличие от певца, я точно знал, что в свой советский Массачусетс не вернусь никогда. От этого в моей душе стало и сладко, и горько, и… спокойно. Нет, так нет! В конце концов, у меня был мой персональный «дайлинг Массачусетс», мне там было очень хорошо, и никто его у меня не сумеет отнять! Я его люблю и буду любить и вспоминать всю жизнь. А у этих ребят и того нет.

Кстати, позже я узнал, что Алексей ошибался. В тексте песни была строчка «And the lights all went out in Massachusetts». И вот эти слова − «вент аут ин» − звучали, как «дайлинг». Удивительно, но наше восприятие песни было порой глубже, чем у авторов. Во всяком случае, в моей памяти так и осталось это почти родное «дайлинг Массачусетс», и эти слова напоминали моё собственное отношение к моему солнечному Зурбагану.

Еще позже ко мне придет выстраданная уверенность в том, что песни лучше вообще не переводить с языка оригинала. Ну, знаешь о чем в ней поётся, различаешь какие-то слова − и будет с тебя. Во-первых, вас почти всегда ждет разочарование, а во-вторых, наши любители рока воспринимают западные песни на более высоком уровне. То ли душевности у нас побольше, то ли их песни нам доставались труднее, поэтому и любили их больше… В песне существует мистическая красота, глубина переживаний, наивная искренность − это передается музыкой, ритмом, вибрациями голоса, инструментов. Там, в душе песни, есть подводные струи, которые тебя увлекают и уносят в мир твоей мечты, твоих стремлений. Нет, не стоит нам уподобляться западному способу восприятия, у нас своя мера, отнюдь не хуже. Не помню, чтобы у нас под битловскую «Девушку»(«Girl») кто-то истерически визжал, как на зарубежных концертах. Зато много раз видел, как под нее думают, мечтают, плачут.

Через неделю после «экзамена» в лесу Лешка протянул мне билет на концерт югославской рок-группы «Монтенегро». Сквозь милицейское оцепление и толпу фанатов мы с трудом пробились в концертный зал. В буфете перед нами оказался невысокий брюнет с длинными волосами в шутовском наряде. Лешка толкнул меня в бок и шепнул: «Это один из них!» и сунул парню билет для автографа. Тот сгреб со стойки бутылки пива и на ломаном русском попросил Лешку помочь донести вязанку копченой колбасы. Вернулся Лешка радостным, помахивая автографом и куском сервелата. От него пахло пивом. Видимо, угостили зарубежные исполнители.

Первый живой концерт рок-музыки меня потряс. От начальных аккордов гитары мне заложило уши, как от взрыва. Казалось, музыка проникала под кожу и мощно сотрясала внутренности. Вокруг творилось что-то невообразимое! Все кричали, размахивали руками, свистели. На сцене сверкали молнии, вспыхивали красные, синие, оранжевые огни, прыгали патлатые музыканты в трико и ботфортах. Из десятка динамиков на публику неслась звуковая лавина. Я испытывал щенячий восторг, смешанный с животным страхом. Моя психика сопротивлялась, как легкие первой сигарете. Но я преодолел какой-то невидимый внутренний барьер и отдался на волю мощного течения.

После концерта мы вышли в теплую летнюю ночь и направились к остановке троллейбуса. Лешка что-то возбужденно кричал, но у меня в ушах стоял свист, я почти ничего не слышал. На остановке скопилась приличная толпа, и мы решили пройтись пешком. Улица смутно напоминала что-то очень приятное и знакомое. Двухэтажные дома утопали в зелени садовых деревьев, цветы красовались и сладко пахли, всюду чистота и уют. Да! Такие улицы были в городе моего детства рядом с центральным пляжем. Там селилось начальство. Видимо, и здесь проживали большие люди, потому что уж больно хорошо устроились. Я же просто шагал по чистой уютной улочке, вдыхал аромат цветов и ощущал в груди и на языке сладкую горечь ностальгии.

Внезапно в толпе, шагающей перед нами, мелькнуло знакомое лицо.

− Смотри: Зоя! Давай догоним, − крикнул Леша. Я кивнул.

Зоя появилась в нашем классе недавно. Ее отца, полковника инженерных войск, перевели сюда из Иркутска. У Зои были необычно для этих мест прямые ноги, да и вообще она внешне напоминала мне Ирэн: черные глаза, смуглая кожа, изящная фигурка, красивые платья. Только в отличие от «другини» детства, Зоя была удивительно тихой и замкнутой. С первого дня ее появления в классе мы с Лешкой соперничали за право ухаживать за ней, только девушка держалась от нас подальше. Видимо, ей стало известно о нашем реноме хулиганов-искусителей, которое мы создавали всеми средствами.