Искатели счастья - [20]

− Ну, это не совсем так. Вера у нас есть, просто по большей части она скрыта. А наше поколение к православию вернется. Вот увидите.

− Откуда тебе известно? − спросил Саша.

− Из наблюдений, − туманно объяснил Олег. − Слушаю пульсацию невысказанных мыслей.

− А хорошо было бы, − задумчиво улыбнулся Саша. −  Мне приходилось видеть смерть. Знаете, гораздо легче умирать, когда веришь в рай после смерти.

− Сашенька, − взмолилась Маша, − не надо об этом.

− Ну сама подумай, Машутка, как хорошо было бы встретиться после смерти в раю.

В тот день и в ту ночь мы непрестанно говорили. О чем? О судьбе, о роке, об истории, о смысле жизни, о смерти и посмертии. Иной раз Олег спрашивал, о чем говорят окружающие нас прибалты.

− О водке, жареном мясе, сексе и автомобилях, о собачках и аквариумных рыбках, − докладывал Гинтарас.

− И это всё, что их интересует? − удивился Олег.

− Увы, − смущенно кивнул резидент.

− Ты хороший парень, Гинтарас, поехали к нам, − предложил сердобольный Олег. − А то ведь зачахнешь тут…

На обратном пути мы сошли в Москве. Олег позвонил своему двоюродному брату и получил от него приглашение. Через полчаса мы сидели за круглым столом в огромной комнате коммунальной квартиры в одном из таганских переулков. Кузен Олега оказался пожилым полковником и преподавателем академии. Мы называли его Иваном Трофимовичем. Хлебали мы суп, а хозяин рассказывал, как писал диссертацию о Красной Армии. Рецензенты нашли в тексте недостаток упоминаний о товарище Сталине, о его руководящей роли в деле строительства армии. Пока Иван Трофимович шпиговал текст научной работы именем вождя, партия решила изменить свой курс и единогласно осудила культ личности. Рецензенты предложили молодому ученому изъять все упоминания о Сталине и особо подчеркнуть роль товарища Хрущева в деле становления армии.

Без малого шесть лет многострадальная научная работа томилась на полках разных комиссий. И наверное, так бы и не обогатила историческую науку еще одним бриллиантом мысли, если бы не… преферанс.

Иван Трофимович вступил в подпольный клуб любителей преферанса. Проиграв там за пару лет огромные деньги, он добился благосклонного отношения к себе одного очень высокопоставленного генерала, который одним звонком продвинул диссертацию в первые ряды длинной очереди соискателей. Так Иван Трофимович «остепенился», получил звание доцента, но по-прежнему посещает клуб и оставляет там почти все заработанные деньги. Это, конечно, объясняло удивительную пустоту и голые обшарпанные стены жилища уважаемого ученого.

После ночевки на почти голом паркете, скрипевшем от каждого нашего вздоха, после завтрака мы с Олегом оказались на Ярославском вокзале. Сели на мягкие сидения в зале ожидания и добирали недополученные часы ночного сна.

Вдруг Олег вздрогнул и тряхнул меня за плечо:

− Слышишь? Объявили посадку на электричку в Загорск. Поехали!

− Давай за билетами, а я куплю пирожков на обед.

Пока Олег убеждал очередь пропустить его вперед без очереди, я купил десяток пирожков с картошкой и две бутылки крем-соды. Отойдя от буфета, остановился рядом с бабушкой. Она сидела на чемодане и смотрела мне прямо в глаза. Я протянул ей два пирожка и рубль денег. Старушка кивнула и сказала полушепотом:

− Спаси тебя Господи, сынок. Ангела-хранителя тебе в дорогу.

Такие слова мне довелось услышать впервые. По мере приближения электрички к Загорску мы ощущали нарастающее волнение. Сошли с поезда и молча, по улочке частных домов вышли на площадь перед Лаврой. Вместе с нами внутрь крепостных стен входили четверо парней примерно нашего возраста. Они трижды перекрестились и сделали поклоны, касаясь рукой земли. Мы с Олегом поступили так же, впервые в жизни. Не спеша обошли закрытые храмы и, наконец-то нашли церковный магазин. Олег подошел к прилавку и что-то прошептал бородачу в черном сатиновом халате. Тот кивнул, взял протянутые деньги и из-под прилавка извлек сверток. Олег взял его и потащил меня к выходу.

− Библию купил. Теперь давай попробуем поговорить с монахами.

Мимо нас проходили трое монахов в развевающейся черной одежде. Мы ринулись к ним, но один из них остановил нас рукой и сказал:

− Простите, братья, мы опаздываем на лекции.

И тут к нам подошел неприметный мужчина в темно-сером пальто и негромко сказал:

− Ну-ка, быстро по домам! И без вопросов.

Мы вышли за ворота Лавры и нерешительно остановились перед автобусом с табличкой «Интурист». У закрытой передней двери стоял бородатый мужик и улыбался нам:

− Что, братья во Христе, и вас топтуны выгнали?

− Ну, да…

− А я вот тут по указанию партии и правительства группу японских товарищей сопровождаю. Экску-у-урсия. Представляете, подъезжаем к Сергиеву Посаду… Кстати, этот город называется именно так. А Загорском его прозвали в честь какого-то коммуниста. Подъезжаем сюда, а у них счетчики Гейгера как запищат! У них после Хиросимы у каждого в кармане такой счетчик вроде авторучки. Японцы испугались, головами закрутили, загалдели. Тут же рядом склад нейтронных боеголовок. Я им говорю: ребята, спокойно! Как прошли внутрь крепостных стен, ступили на святую монастырскую землю, − так все счетчики разом и замолкли. «Что такое?» − спрашивают. Я им: «Это благодать Божия! Она любую заразу уничтожает. Они эти слова в блокноты записали и стали учить наизусть. Всё ходили по Лавре и повторяли: «палакатать посия».