Екатерина Андреевна, вооружившись чашечкой кофе, уже четверть часа наблюдала за вдовой, похожей на героиню фильма «Матрица». Надо сказать, что Екатерина Андреевна не слишком жаловала современное кино, но бывали исключения, особенно если в фильме прослеживалась захватывающая интрига, сродни чему-то шпионскому. Вот как в «Матрице». Нет, конечно, это фантастика, но в реальной жизни так много фантастичного, и Екатерина Андреевна могла бы рассказать немало таких историй, но… не рассказывала. Может, когда-нибудь потом. Когда-нибудь…
Дождавшись, когда Чехова выпьет третью рюмку текилы, Екатерина Андреевна вышла из своего угла, где все это время так удачно скрывалась от глаз объекта своего наблюдения, и, подойдя к вдове, взобралась на соседний табурет. Ангелина Аркадьевна никак на это не отреагировала, продолжая сидеть, подперев голову левой рукой и глядя в пустоту.
— Добрый день! — откашлявшись, поздоровалась Екатерина Андреевна.
Чехова медленно повернула голову и посмотрела на нее так, словно Романова несет какую-то чушь.
— Хотя, конечно, что в нем доброго! С утра моросит дождь, ночью вообще обещают заморозки.
— Вы кто? — хриплым голосом спросила Чехова.
— Кто я? — переспросила Екатерина Андреевна, машинально разглядывая свое отражение в очках Ангелины Аркадьевны. — Друг.
— Я сегодня не подаю, — буркнула Чехова и знаком показала бармену, чтобы налил ей еще рюмку текилы.
— Какое совпадение! — наигранно воскликнула Екатерина Андреевна. — А я сегодня не беру. Напротив — сама раздаю.
Чехова снова повернула голову.
— Помощь, — уточнила Екатерина Андреевна.
— С чего вы взяли, что мне нужна помощь, тем более от вас?
— Всякому человеку в вашем положении нужна помощь.
— В каком таком положении?
— На вас траурный наряд. Вероятно, у вас кто-то умер? И я, прежде всего, хотела бы принести вам свои самые искренние соболезнования.
— К черту соболезнования! — неожиданно рявкнула Чехова. — О ком соболезновать? О моем муже-кобеле? Об этой сволочи первостатейной?
— О, простите великодушно! Я не знала, что у вас все так серьезно. Вы сидели одна и, очевидно, сильно горевали. Я просто хотела вас немного утешить, скрасить ваше одиночество. Горько смотреть, как страдает такая прекрасная молодая женщина. Что может быть лучше в такой ситуации, чем старая добрая женская солидарность? — Екатерина Андреевна смолкла и отвернулась, делая вид, что смахивает слезу.
— Бармен! — позвала Чехова и жестом показала, чтобы он налил текилы и Екатерине Андреевне.
Они молча выпили. Точнее, молча выпила Чехова, а Екатерина Андреевна сперва крякнула, потом громко икнула, и глаза ее наполнились уже настоящими слезами.
— Милая вы моя! — прошептала Чехова, сняла очки и, наклонившись, обняла одной рукой Екатерину Андреевну. — Как вас зовут?
Екатерина Андреевна представилась, Чехова назвала свое имя. И вскоре они уже без умолку болтали. Ангелину Аркадьевну словно прорвало — она прямо-таки выплескивала из себя все, что накопилось у нее за годы совместной жизни с «подлецом Мардасовым», без всякого сожаления говорила о его кончине и с явным пренебрежением и злобой о «бесцеремонных ментах». Больше всего она рассказывала о том, как муж изменял ей направо-налево, и сокрушалась, что Мардасова еще раньше не грохнул кто-нибудь из ревнивых мужей, чьих жен он соблазнил.
— И ведь было бы чем соблазнять! — возмущалась Ангелина Аркадьевна. — Он ведь как мужик — тьфу!
— Да что вы говорите!
— Я вам говорю. У него же…
Она что-то прошептала Романовой на ухо, и обе женщины, переглянувшись, одновременно прыснули.
— Так чем же он их брал? — поинтересовалась Екатерина Андреевна.
— Деньгами, конечно, — отозвалась Чехова. — Их у него тьма-тьмущая. Вы даже не представляете, сколько можно заработать на торговле лекарствами!.. Ну, а кого не мог взять деньгами — запугивал, он это умел.
— И как, получалось?
— А как же! Вы бы видели его рожу — такой любого напугает. — Чехова злобно рассмеялась. — Бармен! — позвала она. — Повторите.
— Я вообще-то предпочитаю шампанское, — осторожно заметила Екатерина Андреевна. — Ну да ладно, в такой обстановке оно не слишком уместно.
— Вот именно! — согласилась Ангелина Аркадьевна. — Какое еще к собакам шампанское!
Они снова выпили.
— Да, — задумчиво произнесла Романова, — в вашем положении впору было задуматься о том, как избавиться от такого муженька.
— Вы не представляете, сколько раз я об этом думала.
— Что вы говорите!
— Я вам говорю. Раз десять на развод подавать собиралась.
— А почему же не подали?
— Боялась. Он, если бы узнал, убил бы сразу.
— Что вы говорите!
— Я вам говорю. Он же зверь!
— Да, со зверем, конечно, сложно, — задумчиво проговорила Екатерина Андреевна. — Если зверя нельзя приручить, его можно только убить.
— Вот именно!
— Стало быть, вы решили его…
— Это вы сейчас о чем? — Глаза Чеховой подозрительно сузились.
— Ну… — Екатерина Андреевна провела большим пальцем по горлу.
— Бармен! — позвала Чехова. — Еще по одной.
Залпом выпив, Ангелина Аркадьевна продолжила внезапно потерявшим дружелюбную окраску голосом:
— Что это вам такое пришло в голову, Екатерина Андреевна?
— Я просто полагала, — ответила Романова, тоже выпив и чувствуя, что мысли путаются, а язык начинает заплетаться, — если мужчина… так долго и сильно… за… до… доста… донимает свою жену… Уф! Она уже готова на всякое.
