Искатель, 2018 № 09 - [66]

В последнее время Гордей Лукич нет-нет да и вспоминал о спасительном зернышке. И вот оно пригодилось… Опустить зажатое между пальцами ядовитое зернышко в стакан с водкой для бывшего судьи было делом несложным. Более простым, чем некоторые фокусы, которыми он увлекался в студенческие годы. Голос замолкает. и зритель видит, как старый судья, с трудом подняв с пола трость и тяжело опираясь на нее, принялся уничтожать следы пребывания несостоявшегося убийцы в квартире. Затем он обвязывает труп под мышками и тащит его к двери. Сначала он хотел выбросить труп из окна своей квартиры, но, поразмыслив, отказывается от этого простого и ненадежного плана. Ведь эксперты могут определить откуда был выброшен труп. Бочкин выходит на лестничную площадку и, убедившись, что кругом ни души, тащит труп со своего, седьмого, этажа, на первый, а оттуда в подвал. В подвале он отвязывает веревку и прикрывает труп тряпьем и обломками досок. Эта работа дается старому больному судье с невероятным напряжением. Он чувствует, что задыхается. Собрав остатки сил, он с большим трудом поднимается но лестнице на свой этаж. Лифтом он предусмотрительно решил не пользоваться, чтобы не шуметь и не оставить в нем каких-нибудь частиц с трупа. Наконец он в своей квартире. Принимает ватт идол и садится на скамейку. Почувствовав себя легче, идет в ванную комнату, моет веревку и привязывает ее на прежнее место. Затем влажной тряпкой тщательно протирает пол, где стоял и ходил его палач, дверные ручки и ручку холодильника. Он ловит себя на мысли, что это он уже делал до тою, как утащить труп в подвал. Потом он осматривается, убеждается, что в квартире все приведено в порядок, и облегченно вздыхает. Осталось уничтожить следы волочения трупа с седьмого этажа до самого подвала. Он берет густую волосяную швабру и идет уничтожать следы волочения. Эта работа для больного старика очень трудная. Он тяжело дышит. Покончив наконец с этим важным делом, он отдыхает на площадке первого этажа, затем потихоньку, держась за перила, поднимается на свой этаж.

— На этом и пьесе конец! — восторженно перебивает Иван Степанович. — Ну и судья! Такие судьи не редкость в нашем современном обществе. Очень даже жизненная пьеса. Мне очень Понравился сюжет пьесы.

— Это еще не конец, — Драматург жестом остановил товарища, — портрет судьи описан мною пока не до конца. Дальше бывший член нашей судебной системы проявит свою гнилую сущность так талантливо, что простые уголовники, не подкованные юридически, позавидовали бы его находчивости.

— Судить о пьесе в целом, не зная концовки, преждевременно, — заметил Олигарх, — следует дослушать до конца. Ты, Иван Степанович, эмоциональный человек. Наберись терпения.

— Я ничего, — смутился Иван Степанович, — извините, что перебил. Я подумал, что к этому сюжету и добавить больше нечего. Судья все следы своего преступления уничтожил.

— Первого преступления — да, — кивнул Драматург, — но у этой истории есть продолжение. Послушайте, как развивались события дальше. Когда судья поднялся на свой этаж и уже подумал, что все для него благополучно закончилось, неожидан но для него происходит то, от чего Бочкин хватается за сердце. Как гром среди ясного неба возле него раздается знакомый голос. Этот голос принадлежит соседу по этажу пенсионеру Демьяну, живущему в однокомнатной холостяцкой квартире. Демьян, посмотрев на бывшего судью с недоумением и испугом, говорит ему: «Гордей Лукич, кого это вы тащили вниз? Вроде как в стельку пьяного?» Бочкин с разыгранным удивлением отвечает: «Демьян, тебе, нетрезвому, показалось. Иди, проспись». Демьян обижается и отвечает: «Да не пил я сегодня. Ушел с ночного дежурства перекусить. С собой жратвы забыл взять. Если не секрет, что произошло? Слышу — что-то шуршит на площадке. Глянул в глазок, а там вы пьяного тащите вниз». Решение у бывшего судьи созрело мгновенно. Бочкин, озираясь по сторонам, шепчет соседу заговорщическим тоном: «А ты что, Демьян, не в курсе?» Демьян, тоже понизив голос, спрашивает: «Не в курсе чего?» Бочкин говорит ему тревожным голосом: «Возле нашего дома собралась целая компания обкуренных наркоманов. Драку между собой устроили. А этот избитый наркоман, которого я убрал с нашего этажа, расположился на ночлег возле двери моей квартиры». Демьян предполагает: «Наверное, дозу не поделили, вот и разодрались. Такие разборки среди наркоманов — обычное дело». Бочкин осуждающе вздыхает: «Ты нрав, сосед, — обычное дело. Я вот что подумал, а вдруг этот избитый наркоман, который разлегся панашей площадке у моей двери, скончается? Наедут полицейские, начнутся допросы. Всех соседей, живущих на нашем этаже, начнут трясти, в полицию вызывать. Нам нужны эти проблемы?» Демьян, как огня боявшийся полиции, испуганно отвечает: «Нет, не нужны. Как хорошо, Гордей Лукич, что вы убрали его с нашего этажа. Мне не хотелось бы общаться с полицейскими, я их боюсь». Бочкин с наигранным испугом спрашивает: «А наркоманов не боишься?» Демьян придвигается к двери своей квартиры и шепчет: «А наркоманов еще больше боюсь. Это непредсказуемые субъекты. Они на все способны». Бочкин подталкивает Демьяна в его квартиру со словами: «Это верно. От наркоманов можно любой пакости ожидать. Могут ограбить и даже убить. Как же ты будешь сейчас возвращаться на свое дежурство? Их целая дюжина собралась возле нашего дома. Совсем недавно, наверное, после того, как ты пришел домой». Демьян вздыхает огорченно и просит совета: «Как же быть, Гордей Лукич? Мне обязательно надо вернуться на работу, а то уволят. А подработка мне нужна. На мою пенсию трудно выжить». Бочкин отвечает дружески: «Подожди, не переживай. Может, они уже разошлись? Пойдем посмотрим. Из твоего окна подъезд хорошо просматривается». В следующую минуту они на цыпочках проходят на кухню квартиры Демьяна и подходят к окну. Демьян предварительно выключает свет. Бочкин шепчет: «Открывай окно и смотри на тротуар у подъезда». Демьян открывает окно, смотрит во двор и шепчет Бочкину: «Ничего не вижу. Темнотища». Бочкин обнимает соседа за плечи и тихо говорит: «Я. кажется, вижу. Целая компания сидит на корточках. Ты присмотрись — увидишь». Демьян высовывается из окна больше, и в этот момент бывший судья подхватывает его за щиколотки и, резко дернув вверх, выбрасывает соседа-свидетеля из окна. Следует короткий вскрик. Удар об асфальт. Тишина. После этого Бочкин вытирает свои следы на полу, оставляет окно открытым и покидает квартиру наивного соседа. Он прикрывает за собой дверь, обхватив дверную ручку носовым платком, забирает на площадке швабру и возвращается в свою квартиру. С минуту он стоит в коридоре, размышляя о содеянном. Через некоторое время достает из холодильника целую бутылку водки, протирает ее полотенцем, стирая свои отпечатки пальцев, надевает матерчатые перчатки и, крадучись, спускается на первый этаж, потом выходит на улицу и осматривается, как квартирный вор. Убедившись, что никого вокруг нет, выливает бутылку водки мертвому Демьяну в рот и закидывает пустую бутылку в кусты. Озираясь по сторонам, он окончательно возвращается в свою квартиру, направляется к креслу и произносит вслух: «Все, прямых улик нет. Пусть теперь кто-нибудь попытается доказать мою вину на косвенных. Собственно, и косвенных-то нет, и мотивов нет. Кто подумает на бывшего заслуженного, теперь больного судью, астматика, еле переставляющего ноги?! В такой ситуации, я вам скажу, важно не физическое состояние организма, а дух, сила воли». Фильм еще не закончился. Гордей Лукич располагается в кресле поудобнее и продолжает вслух, с легким вздохом: «Жаль, что помешали. Много интересных моментов пропущено. Но, ничего, как раз начинается мой самый любимый эпизод — Шарапов внедряется в банду Горбатого». На лице бывшего судьи появляется довольная улыбка. Этим и заканчивается пьеса. Что скажете господа-коллеги?