Искатель, 2018 № 09 - [15]

— Хи-хи-хи, — промолвил он, переводя взгляд с Камчатки на Тишку.

Камчатка помрачнел липом и как ни в чем не бывало шагнул к пареньку.

— Руки-то подними! — И, стягивая с него душистые тряпки, добавил серьезно: — Спасибо, что донес. Иначе мы бы фижмы поломали — и грош цена тогда эфтим робронам.

— Вы чего не поделили, ребята? — спросил Гнус, задержавшийся во дворе, чтобы отлить. Простецкая, оспой изрытая его рожа осталась невозмутимой, когда, так и не застегнув пуговицу на штанах, он поднял локти, позволив рухляди упасть на пол, а на ладони его, непонятно откуда взявшись, блеснул нож.

Ванька перевел глаза на Тишку: тот смотрел на них, дрожа от страха. За его спиной бабка Стсшка выпучила глаза и зажала рот обеими руками.

— Положь узел на стол, — гаркнул Ванька на беглого слугу. И молвил примирительно: — Да ладно, дядя Петр. Давай лучше добычу дуванить.

Следующий день они провели в приятном отдохновении, отъедаясь и утоляя жажду, а от семинарских баек Тишки Ванька так даже отупел. Переслушал, наверное, про приключения в малопонятном жизненном устройстве семинарии и объелся новыми словами. Под вечер Гнус, протрезвленный ведром холодной воды, был отправлен Камчаткой к Анненгофскому дворцу. Вернулся он еще засветло и рассказал, что вокруг дворца бродят с ружьями, в дула которых вставлены багинеты, солдаты-сторожа, а штыки эти у них наточены.

— Все правильно, — неизвестно чему обрадовался Камчатка. И тут же взялся обучить молодежь настоящей воровской игре в карты. У Гнуса на раскрытой ладони явилась колода. Ванька не постеснялся, попросил ее посмотреть: карты были самодельные, растрепанные, а хуже всего, что трещины, задиры и пятна на рубашках слишком походили на письмена, заученные хозяином на память. Сыграй он сейчас с Гнусом хоть и в любимого деревенского дурачка, только и знал бы, что получать колодой но носу. Голова у Ваньки приятно кружилась от дорогого вина, а пуще того от вчерашнего успеха, и он прикинул, что не грех в видах политичных проиграть Камчатке малую толику.

— Для первого научения отрокам сгодятся, — успокоил его Камчатка. — Воровская игра проста, козыри в ней не положены. Выигрывает тот, кто первый наберет двадцать одно очко, но перебирать нельзя. Запоминайте цену карт: туз любой масти — одиннадцать очков, король — четыре…

Поскольку, если не на интерес, воровская игра оказалась гораздо скучнее дурачка, договорились все-таки обойти круг «по маленькой», и в конце концов Тишка, игравший в «очко» второй раз в жизни, лишился всей своей четверти пая во вчерашней добыче, Ванька, полный новичок, — половины пая, а наставник его, Камчатка, остался при своих.

— Завтра зернью развлечемся, — пообещал невозмутимый Камчатка, наблюдая, как Гнус прячет колоду за пазухой. — Только для зерни живые деньги сподручнее.

Ванька ухмыльнулся, а Тишка, явно приунывший, вдруг звонко хлопнул себя ладонью полбу.

— Будут нам живые деньги! Только идти придется опять во дворец, а мне — полный пай.

— Через ночь одну снова ограбить дворец — лихо! — важно промолвил Ванька.

— Лихо, да не глупо, — поддержал его Камчатка. — Сегодня во дворце переполох, сторожа вон маршируют с воткнутыми в дула штыками. А завтра пятница. День сей они почитают, усердствовать столь не будут и непременно дернут по чарке. Если рвануть перед самым светом и быстро, у нас обязательно получится. Давай, Алеша Попович ты наш, колись.

Как оказалось, Тишка вспомнил, что царский портной Иван Карлович Рекс позавчера на несколько дней поехал в свою деревню, и слуги с ним. Комнаты его запертые стоят, а где их окна, Тишка покажет. Рекса его слуги называют сказочно богатым, и навряд ли он повез в деревню все деньги с собою.

— Вынем их завтра ночью, — постановил Камчатка. — Гнус мог примелькаться на той улице, поэтому на разведку смотаюсь я. Тишка показывает окно, ему полная доля. Все согласны? В окно лезет Ванька, вот только ему не обойтись без потайного фонаря. Ты, Степан, сегодня в выигрыше, иди-ка, брат, доставай. А ты, Ванька, ползи ко мне поближе: расскажу, как укладку в доме искать, а го глотку рвать нежелательно.

Все удалось как нельзя лучше. Ванька легко обнаружил тайник, а в нем три тысячи рублей. Добыча едва карманы не продрала. Наутро Камчатка, пока молодежь отсыпалась, прошвырнулся по городу и, вернувшись, гордо сообщил, что вся Москва стоит на ушах.

Вот тут-то Ванька и выдал свое предложение. Выдал за завтраком, хорошо уже за поддень. Шайка постояльцев бабки Стешки дружно и весело жевала, чавкала и прихлебывала, поэтому его не сразу расслышали, а Камчатка отставил кружку с пивом и распорядился:

— Повтори, Ванюша.

— Я говорю: пойдем нынче ночью грабить гостя Филатьева, у которого я жил. Денег готовых и дорогих вещей у него много, я с собою, когда когти рвал, прихватил меньшую часть, да и после того, как он от Стукалова монастыря откупился, наверняка еще много осталось. Я от него в прошлый раз сбежал и взял себе, по совету Камчатки, пожилое и на дорожку, а теперь я, вольный вор Иван Осипов, хочу его вконец разорить и уничтожить. Мы не только деньги и ценности филатьевские унесем, мы заберем его бумаги и все дорогие товары, какие найдем. И вот что: мы заберем все открыто, как Стенька Разин разбивал и брал. Вы, товарищи, как хотите; коли желательно, так и лица платками завесьте, а я и прятаться не буду: пусть вся Москва знает: пришел славный вор Ванька Осипов и наказал своего обидчика! Пришел к нему во двор, связал его, ограбил и оставил у пустого корыта!