Искатель, 2004 № 10 - [5]

Отодрав с окон доски, я принялся за кое-какую уборку. Дед помогал: выбрасывал пустые консервные банки, которых было в избе, что шишек в еловом лесу. Мокрой тряпкой протер стол, шваброй помазал пол. И распахнул окна.

- Это ни к чему, - заметил дед.

- Ограбят?

- Кровососы спать не дадут.

- Летучие мыши?

- Комары.

Я распаковал сумку. Кипятильник, растворимый кофе, сахар, булка и колбаса. Принес воды из колодца с участка деда Никифора. В литровой банке вскипятил, достал из тумбочки две чашки, ополоснул кипятком и пригласил деда к столу.

- Непорядок, - вздохнул он.

- В каком смысле?

- Положено отметить приезд.

- Не захватил. Подожди, обживусь…

Кофе ему не шло. После первой чашки я догадался: он привык пить со сгущенкой. В сумке банка имелась. Я открыл. Сладкий кофе дед начал сосать с громкими чмоками, сообщив:

- Я и родился тут, в избе.

- И в городе не жил?

- Как не жить… После войны получили мы с женой квартиру из трех комнат. Куда столько? Пустили пожить молодую парочку, а они возьми да и размножься до трех детей. Плюнули мы и вернулись в свою избу.

- Бросили квартиру?

- Короче, вытурили нас. Да ведь здесь воздух плюс рассыпчатая картошка.

Я пожалел, что не захватил водку, - ехать без нее в деревню, как являться в ресторан без денег.

Не во сне ли я? Еще утром сидел в нашей уютной кухоньке и пил чай. Лида пыталась накормить меня на весь срок командировки. Совала в дорожную сумку какие-то пакеты и пакетики, объясняя их назначение. Я не слушал, запоминая трепещущие пепельные волосы, уже стянутые тоской щеки и губы, готовые задрожать. И вот изба, запах жженой глины от печки, и какой-то киношный дед. Нет, не реалистический сон, а иррациональная картина.

- Ну, Никифор, покойник не нашелся? - полушутливо спросил я.

- А куда ему деваться, - заметил дед.

- Лег в гроб? - продолжил я острить.

- Не лег, но в поселке, - внушительно подтвердил Никифор.

Дед острил? Или я его не понял? Или труп вернули, доставив на кладбище? Я уточнил:

- В поселке… Это значит где?

- Надо искать, - посоветовал Никифор.

- Он что?.. Ходит по домам?

- Ага, ходит, - засмеялся дед.

Я не разделяю хамского отношения к старикам. Мол, они такие-сякие. Их надо воспринимать, как, например, воспринимаешь другую национальность. Она не плохая, она другая. Но, похоже, мой дед был уж совсем неведомой мне национальности.

- Кто его видел? - задал я шизоидный вопрос.

- Да разве он явится? Наозорует - и был таков, - объяснил Никифор.

- Что значит «наозорует»?

- У Мироновны лопнули все банки с огурцами. Его работа.

- Неужели?

- У Мишки Свинолупова за ночь все волосы повылезали,- добавил дед.

- Лишай?

- У него же появляется дева в белом.

- Зачем появляется? - не понял я.

- Хрен его знает. Постоит у порога и сгинет.

- Куда сгинет?

- Неведомо. А бабку Федосееву ковырнул и поставил вверх ногами.

- Зачем? - опять не понял я.

- Хрен его знает, - объяснил он стандартно.

Я попытался на шерстистом лице разглядеть глаза - не шутит ли? Ничего веселого в них не обнаружил. Может быть, я чего-то не понимаю в местном колорите? Никифор понизил голос до таинственного:

- Начались дела непотребные. На кладбище-то крест железный шатается.

- Наверное, подмыло?

- Ломом не своротить. Когда рядом люди, ведет себя смирно. А если отойдешь, то его закособочит, как от землетрясенья.

- Могила чья?

- Безымянная, старая.

- Значит, еще один покойник вылезает, - решился я на шутку.

Никифор шутке не обиделся. Наоборот, отерев ладони о выгоревший китель, придвинулся к моему уху.

- Ввиду всего сказанного, как понимать историю с козой?

- А что коза?

- К Уляшке ходит. Дверь закрыта, а коза стоит посреди комнаты. Уляшка в лавку, дверь на замок. Вернется - коза в избе.

- Какая-то выдумка.

- А вчера над лесом тень висела, как черное дерьмо…

Я отключился. Слишком много информации, однообразной и дурацкой. Ракеты, луноходы, пересадка сердца, а тут коза, открывающая замок. Мой гость молча чего-то ждал… Еще кофе, но банка с кипятком опустела; ждал моей реакции на свои рассказы. А что ответить?

- Дед, завтра я съезжу в город за водкой и устрою привальную.

- Хочешь меня ублагонавозить, - правильно решил Никифор.

6

На новом месте обычно не спится. Но за счет душистого сена, положенного на кровать, да деревенского воздуха, спал я до восьми утра. И в дорогу: тряский автобус мои мысли взбалтывал.

Зачем еду в город? Наивный дед полагал, что пропавший мертвец наводит на людей порчу. Вернее, творит чудеса. На юридическом факультете меня не учили, что делать с информацией, например, о взрыве консервных банок или тени, висящей над лесом. Но на юридическом факультете учили не оставлять без внимания любую информацию. Вполне возможно, что дед не так воспринимает и неправильно толкует. Нужна проверка. Одному мне она не под силу. Я следователь прокуратуры, а не оперативник.

Цель поездки в город прояснилась. Во-первых, заполучить оперативника; во-вторых, посоветоваться с начальником следственного отдела. К нему я пошел прямо с автобуса.

Филипп Иванович удивился:

- Неужели все выяснил?

Я стал излагать рассказы деда по эпизодам, ожидая иронической усмешки. Но на широком и обычно равнодушном лице начальника появилась даже сосредоточенность. Я надеялся на конкретный совет. Вместо него прозвучат загадочный вопрос: