Искатель, 1982 № 03 - [15]

Спешившись, хазары осторожно подползают в высокой траве как можно ближе к вышке. Еще немного, и они будут у подножия кургана, там, где из предосторожности трава выкошена. И тут тревожно ржет один из русских коней. Оба дозорных настораживаются, один наклоняется над сложенным костром. И хотя до вышки еще не меньше двухсот шагов, хазары вскакивают и, выпустив стаю стрел, со всех ног бегут к вышке, над которой уже тонкой, еле заметной струйкой вьется дым. Русы, оставив копья, прямо со сторожевой площадки прыгают на лошадей, забрасывают за спины щиты, на скаку рвут из сагайдаков луки. Но хазары не преследуют их. Зачем? Дорога к следующему посту предусмотрительно перекрыта, так что русам не предупредить своих товарищей, а потому они не страшны. Ну а что можно взять в качестве добычи с этих русов, хотя и смелых, но простых воинов? Изрубленную в бою кольчугу, залитую кровью рубаху? Зато можно легко получить в горло метко пущенную стрелу, удар в грудь острым прямым мечом. Нет уж, пусть русы скачут куда угодно, хазарам не до них, глазное — не дать разгореться огню. Несколько степняков, взобравшись на площадку вышки, разбрасывают костер, затаптывают тлеющие ветви.

Сотник Саол довольно щурит узкие глаза, потирает руки. Первый сторожевой пост — самый опасный, другие дозорные, надеясь на своих товарищей, будут менее осторожны и бдительны. И взмахом короткой ременной нагайки он посылает своих конников вперед, где, по его расчетам, должен находиться следующий русский дозор…

В одном переходе от Днепра хан останавливает своих всадников. Сотник Саол сделал свое дело — ни один сигнальный русский костер не загорелся, Русь не знает о приближении к ее границам степных воинов. И завтра утром, проведя ночь на берегу безвестной речушки, притоке Днепра, отдохнувшая хазарская конница полным наметом, уже не таясь, понесется на Киев, и ничто не спасет славянский град, не отведет занесенной над ним кривой сабли…

20

В береговой песок уткнулись десятки варяжских лодий, их паруса бессильно обвисли, весла вытащены из воды. Яркая луна заливает желтым светом речную гладь, подступающий к самой воде лес. Вокруг догорающих костров спят викинги. За их плечами долгий, утомительный путь из далекого Полоцка.

Кроме стражи, не спит в своем шатре и ярл Эрик со своими двумя ближайшими сотниками. Напротив варягов стоит высокий, сутулящийся человек, он с головой кутается в дырявый плащ, на его глаза низко надвинута облезлая шапка.

— Я слушаю тебя, раб, — говорит Эрик. — Что велел передать мне твой хозяин?

— Он ждет тебя и готов сделать все, что ты ему прикажешь, славный ярл. Но прежде он должен знать, чего ты хочешь.

Эрик обнажает зубы в хищной усмешке, хрипло смеется.

— Мне нужен стол великих киевских конунгов, трел. И твой хозяин должен помочь мне в этом.

Фигура в плаще низко склоняет голову.

— Я понял тебя, светлый ярл. Но прежде чем стать великим князем всей Руси, надо взять Киев. А русы не отдадут его без боя… А каковы они в бою, ты знаешь…

— Я знаю русов, трел, — высокомерно произносит Эрик. — Но я знаю и то, что в Киеве всего три сотни воинов, остальные ушли с княгиней Ольгой под Искоростень и до сих пор не вернулись оттуда. Еще я знаю, что русы в Киеве ниоткуда не ждут беды и потому беспечны…

— Это только половина правды, славный ярл, — спокойно звучит голос человека в плаще. — Да, в городе только три согни дружинников. Но еще несколько дней назад из-под Искоростеня возвратилась конница воеводы Ярополка, и где она сейчас, — неведомо. Только боги знают, ярл, кто кому готовит западню: ты русам или они тебе.

Эрик кривит губы, с презрением смотрит на фигуру в плаще.

— Без риска не бывает удачи, трел. Ты был плохим воином, потому и стал рабом, мне не нужны твои советы. Лучше запоминай то, что передашь своему хозяину. Я не собираюсь лить кровь своих викингов на киевских стенах, я возьму город хитростью. Завтра часть моих викингов будет на киевском торжище, пусть твой хозяин тайно спрячет пять десятков из них в самом городе. Ночью ты проведешь по лесу три сотни викингов к Жидовским воротам, и по моему сигналу мы нападем на них сразу с двух сторон: снаружи и из самого города. А когда разгорится бой у ворот, остальные викинги ворвутся в Киев со стороны Днепра. Ты все понял, трел, ничего не напутаешь?

— Ничего, славный ярл. Я передам моему хозяину все сказанное тобой слово в слово.

Эрик лениво машет рукой.

— Тогда иди. А с закатом солнца снова будь у меня. Спеши, не теряй зря времени.

Фигура в плаще отвешивает низкий поклон и шагает к выходу. Едва за ней задергивается полог, один из сотников, в течение всего разговора не спускавший глаз с раба, оборачивается к Эрику.

— Ярл, ты уверен, что это тот человек, о котором говорил Хозрой? — спрашивает он.

Эрик с удивлением на него смотрит.

— От кого он может быть еще?

— Это не раб, — убежденно говорит Рогнар. — Я видел много рабов, но он на них непохож. Я смотрел на его осанку, вслушивался в его голос, и я говорю: он чувствует себя равным нам.

— Он назвал тайное слово, известное только мне и Хозрою.

— Только поэтому он и ушел живым, — угрюмо цедит сквозь зубы Рогнар. — И все-таки что-то настораживает меня. Кажется, я уже где-то видел этого человека, слышал его голос.